15.05.2007 | История

Бориска против Думы

История о первых русских выборах

Царь Федор Иоаннович скончался 6 января 1598 года, не оставив ни наследников, ни завещания. Фактическим правителем страны к тому моменту уже утвердился ловкий и хитрый политик Борис Годунов. Покойный Федор был умственно неполноценен и перед смертью больше, чем будущее государства, его волновала судьба царицы Ирины, родной сестры Бориса Годунова. Ей богобоязненный монарх приказал удалиться в монастырь. Такая последняя воля вызвала недовольство Годунова. Он стал утверждать, что Федор завещал трон Ирине, а царство «приказал» ему, Борису.

Годунов с небрежением отнесся не только к последней воле покойного царя, но и к нему самому. Когда ученые вскрыли гробницу Федора, то обнаружили, что монарха похоронили в скромном кафтане, перепоясанном обыкновенным ремнем.

Над Федором даже не произвели обряд предсмертного пострижения, хотя со времен Василия III этот обряд стал похоронной традицией русских царей. О Федоре забыли еще до того, как он успел умереть.

Отказ Бориса отправить сестру в монастырь вызвало недовольство боярской Думы. Усугубило его одно из блестящих «пиар-решений» Бориса – от имени сестры-царицы он объявил амнистию «всех винных людей и татей и розбойников по всем городам из тюрем». Правда, в столице начались волнения, когда по Москве распространился слух, будто Борис отравил Федора. Прошло девять дней со дня смерти царя, и Ирина все-таки приняла постриг в Новодевичьем монастыре. Там же спрятался и Борис, которого всерьез охватил страх за свою жизнь.

Противники Годунова, Романовы и Мстиславские, решили, что правитель, сбежав из Кремля, отказался от борьбы за престол. Они ошиблись – Годунову помог его ставленник патриарх Иов. 17 февраля он на патриаршем подворье собрал из сторонников Бориса Соборное совещание, на котором объявил его царем. В тот же день в Боярской Думе Романовы и Мстиславские так и не договорились о приемлемом для обоих партий кандидате на престол и объявили о введении в стране боярского правления.

Объявить о том, что теперь в стране будет править не царь, а сама Боярская дума, на крыльцо Большого дворца вышел самый знаменитый оратор тех лет дьяк Василий Щелкалов.

Однако народ, столпившийся перед дворцом, встретил это известие без энтузиазма, и Щелкалову пришлось спешно скрыться за толстыми дворцовыми стенами. Слишком многие помнили, чем обернулась бесконтрольная власть бояр во времена малолетства Ивана Грозного.

Патриарх Иов, тем временем, не сидел сложа руки. Уже 20 февраля он организовал шествие под стены Новодевичьего монастыря, где укрывался Борис. Народ молил его принять царство. После долгих увещеваний Годунов согласился выйти к народу. Выслушав «речи людей разных чинов», он со слезами на глазах поклялся, что в жизни своей никогда и не мыслил «посягнуть на превысочайший царский чин». На все увещевания возглавляемого Иовом народа он ответил решительным отказом.

Тогда Иов велел до зари не закрывать храмы, в которых шли богослужения о «даровании России царя». Скорбная атмосфера, окружавшая эти моления, привлекла в церкви тысячи обеспокоенных москвичей. А там, на папертях, вовсю ораторствовали люди Годунова, сообщавшие об отказе Бориса от престола и грядущей из-за этого катастрофе.

Таким способом Иов внушил москвичам, что единственное спасение государства – уговорить Годунова прекратить добровольное затворничество в Новодевичьем монастыре и стать царем.

В результате уже утром было предпринято второе «прошение Бориса на царство». Из церквей была вынесена вся «святость». Тысячи людей с иконами и хоругвями в руках буквально осадили неприступные стены монастыря, уговаривая Бориса сменить келью на дворцовые хоромы криками «Будь нам царем! Не оставь сиротами!». Активнее всех Бориса поддерживали дворяне. Им было, что терять – будучи правителем, Борис освобождал от податей запашки помещиков, несших военную службу. Поэтому 21 февраля 1598 года дворяне объявили Борису, что, если он не примет власть, они «перестанут служить», откажутся защищать страну от неприятеля, а «в земле будет кровопролитие». К вечеру того же дня Борис Годунов вышел к народу и… еще раз повторил свое намерение отказаться от престола.

Как писали современники, он не хотел быть «умоленным скоро», хотел выглядеть человеком, совсем не стремящимся к власти.

Для этого он даже взошел на высокую паперть и обернул вокруг шеи платок. Этот жест означал, что он скорее удавится, чем станет царем. На это толпа взорвалась таким оглушительным криком, от которого у многих «багровели лица и утробы расседались». После подобного рева Борис не мог больше терпеть и согласился принять власть. Патриарх Иов тут же отвел его в ближайший монастырский собор и нарек его на царство.

Правда, это еще не сделало его царем. До 1 апреля он все еще оставался там же в Новодевичьем монастыре. Во-первых, его коронации помешал Великий пост, во время которого не разрешались никакие торжества и празднества. Во-вторых, он не мог стать царем до тех пор, пока ему не присягнет Боярская дума.

1 апреля, дождавшись окончания поста, Борис вернулся в Москву. Его сторонники подготовили ему пышную встречу.

Те, кто был побогаче, несли ему в дар меха, украшения и другие ценности. Те, кто победнее, принесли хлеб. Тогда Борис еще раз публично продемонстрировал свое смирение – отказался от всех ценных даров, но с поклоном принял хлеб и соль.

В Кремле его с колокольным звоном встречало духовенство. В Успенском соборе состоялась служба, на которой патриарх еще раз благославил его на царство.  Но проблема с Боярской думой все еще не было решена. Более того, бояре выступили с проектом передачи престола князю Симеону Бекбулатовичу Тверскому. Во-первых, Симеона Бекбулаитовича оставлял вместо себя на московском престоле Иван Грозный, когда сам воевал в Ливонии. Этот кандидат для многих олицетворял старые времена расцвета правления Рюриковичей. Во-вторых, Симеон Бекбулатович находился в очень преклонном возрасте, и бояре считали, что легко смогут править от его имени.

Борис не решался открыто выступить против Думы, поэтому вознамерился подкрепить свою репутацию «спасителя Отечества».

Разрядный приказ объявил о том, что войска Крымской Орды движутся на Москву. Между тем, после мирного договора 1593 года никакой угрозы от Бахчисарая в Москве не ожидалось, а на южных границах царила тишина и спокойствие.

Годунов выразил желание лично возглавить поход на татар. К началу мая он собрал преданное ему дворянское ополчение. Боярам предстояло выбрать: либо занять командные посты в подконтрольной Борису армии, либо отказаться от участия в походе и навлечь на себя обвинения в измене. Бояре предпочли первое.

Огромная армия выступила в поход. От Москвы она, правда, отошла недалеко, дойдя всего лишь до Серпухова. Вполне естественно, что ни одного татарина им по пути не встретилось.

В Серпухове, на берегу Оки, Борис приказал выстроить «чудный град» из шатров и палаток, такой огромный, что издали он казался настоящим каменным городом.

Вскоре туда прибыли послы Крымского хана, которые слыхом не слыхивали о том, что их государство ведет с Москвой «войну». Они направлялись к Борису с дарами, чтобы поздравить его с «избранием на царство» и очень удивились, увидев громадную и ни с кем не воюющую армию.

В этом лагере Годунов два месяца праздновал свою бескровную победу в несуществующей войне. Разумеется, ханских послов тоже пригласили к столу, за которым Борис подтвердил мирный договор 1593 года и отправил в Бахчисарай ответное посольство с дорогими подарками. После этого он вернулся объявить об этой «победе» в Москву. Так закончился Серпуховский поход, ставший кульминацией избирательной кампанией Бориса Годунова. Он удовлетворил самолюбие бояр, доверив им командные посты во время этого похода, тогда же они начали обращаться к нему с просьбами разрешить их внутренние тяжбы. Таким образом, бояре признали авторитет Годунова. Да и вид армии, которую он так быстро собрал, отбил у недовольных желание перечить.

Подданные, с восторгом встретившие царя-победителя, пообещали служить «избраннику божьему» и выдать ему всех, кто захочет «посадить Симеона на Московское государство». Преграда в лице бояр больше не существовала.

Традиция предписывала царям принимать боярскую присягу в зале заседаний высшего государственного органа – Боярской думы. Борис ради безопасности решил изменить обычаю и провел церемонию присяги в Успенском соборе. В сам текст присяги были внесены очень важные изменения. Отныне подданные под угрозой анафемы и вечного проклятия не должны были «ни думати, ни мыслити, ни семьитись, ни дружитись, ни ссылатись» с врагами государя. Они клялись «не изменять (ему) ни делом, ни словом; не умышлять на его жизнь и здоровье, не вредить ни ядовитым зельем, ни чародейством, доносить о всяких скопах и заговорах, не уходить в иные земли». Нарушение присяги грозило не просто страхом смерти, а страхом погубить свою бессмертную душу.

1 сентября Борис Годунов венчался на царство в Успенском соборе. После того, как патриарх Иов возложил на его голову шапку Мономаха, Борис нарушил ритуал, воскликнув: «Отец мой, великий патриарх! Бог тому свидетель, не будет отныне в моем царстве нищих и бедных!».

В честь коронации служилым людям из казны выплатили двойное жалованье. Народ на год освободили от податей. Борис поспешил задобрить даже своих злейших врагов – братьев Федора и Александра Романовых. Первого он сделал боярином, а второго – окольничим.

Через полгода после коронации в Москве состоялся Земский собор, на котором уже присутствовала вся Боярская дума, дьяки, дворянство, стрелецкие головы, богатые купцы, московские посадские старосты и несколько помещиков, представлявших провинцию. Участники собора заслушали и подписали документ, подтверждавший права Бориса Годунова и его наследников на престол. Так Борис сделал свое пребывание на троне полностью законным.