Авторы
Под государственной борьбой с экстремизмом этим летом подразумеваются аресты за лекции, художественные акции, суды за выставки. Под суд попал и художник Герман Виноградов, известный музыкой, которую он играет на собственноручно сделанных из индустриального хлама музыкальных инструментах, а также шаманскими действами и ироничными перформансами. Также он – поэт и мастер анаграмм, или «перебуквиц» - рода минималистической поэзии, когда буквы одного текста переставляются в другом порядке и образуют иной текст. Простейший пример: слово «апельсин» - это анаграмма от «спаниель».
За анаграмму Виноградова и судят. Дело в том, что у него есть огромная коллекция этих мини-стихотворений, и в частности, перебуквицы из имен и фамилий друзей-художников и просто известных людей.
Такая анаграмма «Юрий Лужков – уклюжий вор» и была размещена кем-то без ведома Германа (но с сохранением его копирайта на эту игру букв) на одном из плакатов, которые держали в руках снеговики.
Снеговики с плакатами - художественная акция, прошедшая в феврале в парке скульптур «Музеон» с разрешения директора парка как протест против сноса здания ЦДХ. Однако милиция восприняла акцию как несанкционированный пикет и отняла из снежных лап лозунги, забрав в качестве вещдоков. Самих «пикетчиков» арестовывать не стали, резонно полагая, что до участка они все равно не доедут и только обмочат весь грузовик.
Снеговикам от путаницы между политикой и искусством вреда особого не было, зато на художника Виноградова подал в суд лично Юрий Лужков, заявив, что в анаграмме содержатся «сведения, порочащие его честь, достоинство и деловую репутацию». Также привлечена к ответу газета «Коммерсант», в которой был опубликована статья «Художники выставились на защиту ЦДХ» с описанием перформанса со снеговиками.
Если ответчики не докажут, что «сведения, порочащие гражданина» соответствуют действительности, они должны будут опровергнуть «сведения» в тех же средствах массовой информации и заплатить крупный штраф.
Не очень ясно, за что привлекли «Коммерсант». Цитата с плаката, который держал в руках снеговик, закавычена – то есть журналист просто описал, что увидел, но сам ничего не утверждает. Жаль только, что не разобравшись в деталях, автор статьи написал, что Виноградов «поставил визу под тем, что «Юрий Лужков – уклюжий вор», в то время как это лишь указание на автороство анаграммы, а сам автор даже не знал о том, что его стихотворение попало в лапы снеговика.
Также в статье процитированы слова представителя Совета инициативных групп Геннадия Борчеева, сказанные на проходившем рядом митинге против коммерческой застройки территории ЦДХ. И это опять же цитата, тут мог бы возмутиться Борчеев, если цитата неверна. Или организаторы митинга, так как в статье сказано, что Борчеев «сформулировал общую мысль пикета». В то время как митинг не сводился к столь узкой мысли, как обвинение одного лица и осуждал всю столичную градостроительную политику, не учитывающую интересы граждан, и направленную только на бездумное получение выгоды.
Митинговавшие также выражали протест против государственной политики в отношении культуры в целом, и как мы видим по многочисленным судам над искусством, - не зря возмущались.
Но «Коммерсанту» судиться не впервой, у них даже реклама висела в городе: «Был бы «Коммерсант», а статья найдется». А вот обвинение Виноградова вызывает беспокойство. Одиночку легче засудить, чем корпорацию, да и повод странный, поэзия – дело неподсудное вообще, так как не является «репортажем» или «докладом». Было бы наивно полагать, что в стихотворении или игре слов содержатся какие-либо сведения и реальные факты, так же как было бы нелепо утверждать на основе анаграммы, что «спаниель» - это действительно «апельсин».
И если уж буквы в фамилии и имени нашего мэра складываются в том числе и в такое словосочетание, то никак невозможно доказать обратное – все-таки они складываются.
Первое заседание суда состоится 4 июня. Некоторые деятели культуры полагают, что подобный судебный иск, в отличие от стихотворения, действительно наносит ущерб чести московского мэра. Высказываются версии, что подача иска могла быть спровоцирована кем-то из окружения мэра, чтобы подорвать его деловую репутацию. Можно надеяться, что иск против художника будет мирно отозван как случайное недоразумение, и буквы у поэта будут складываться в стихотворения, а не в бюрократические бумаги ненужных тяжб. А позорная копилка прецедентов с обвинительными приговорами художникам не пополнится еще одним. Лучше не поступать с художниками, как в анаграмме «Сегодня топчут – после почтут», и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
