08.04.2013 | Современный танец

Лад кромешный

Премьера "Мы видели монстров" на фестивале Foreign Affairs

За десять лет много чего изменилось — сотрудничество с Фабром, Бьорк и мощная бельгийская школа современного танца P.A.R.T.S., через которую прошла Эрна Омарсдоттир в девяностые, сегодня скорее в бэкграунде. С 2008-го актуально все, что создано в сотрудничестве с исландским рок-музыкантом Вальдимаром Йоханнссоном,— танцкомпания Shalala, рок-группа Lazyblood, где в жанре, близком к дарк-кабаре, выступают оба, и повлиявший на фигуру и мышление Эрны новорожденный сын Один. Начало работы над "We saw monsters" — копродукцией Венецианской биеннале и Foreign Affairs — совпало с беременностью, которая так поразила Омарсдоттир, что в спектакле, навеянном хоррор-фильмами, появились нежнейшие и сладчайшие сцены, где она изображает то кормящую, то скорбящую Богоматерь. Сначала прикладывает к голой груди двух взрослых мужиков, потом кормит блондинок, похожих на кукол-близнецов, о которых определенно сказать нельзя — живые они или мертвые: трясут длинными белыми волосами, бьются об пол и тут же вскакивают, как зомби, в которых стреляй не стреляй — толку ноль.

Страшные мертвые девочки навеяны "Сиянием" Кубрика, инспирированы, как и другие сцены и образы, фильмами ужасов и вообще кинематографом. Тут автору приписывают длинный ряд источников, одни из которых — вроде фон Триера и Линча — Омарсдоттир отвергает, а на другие напрямую ссылается. Например, на эротические триллеры Дарио Ардженто или трэшевые ужастики вроде "The Exorcist", смотреть которые в детстве ей запрещала мама.

Но речь в проекте не столько о сформированной запретами табуированной зоне, сколько о территории ужаса, которая становится притягательной, получая статус "запретного плода".

Чистый ад здесь не случайно маскируется под райский сад, где голые зомби принимают кровавые ванны, а Бог в фартуке мясника или сумасшедшего ученого абсолютно буднично пытает близнецов и декорирует алтарь отвалившимися, оторвавшимися, отрубленными кистями человеческих рук.

Не шокирует ничто — ни сцена, где играют оторванными конечностями, ни та, в которой Смерть (сам Вальдимар Йоханнссон, в черном исподнем похожий на Распутина) насаживает на острие косы голову Асгейра Хельги Магнуссона (танцовщик исландской Dance Company тут демонстрирует высочайший класс). Смерть не срезает голову, как ожидается, а долго играет с ней, перекатывая тело жертвы по сцене, пока кошмар не становится делом привычным и даже забавным. Жертва сначала борется с косой, обхватившей шею, потом смеется и кокетничает, используя лезвие как секс-игрушку,— этот эротический данс-макабр сделан великолепно не только хореографически.

В нем наглядна та трансформация ужасного в обыденное, которая по мысли Омарсдоттир и есть настоящий кошмар нашего времени. Ее мистерия, навеянная не столько киноужасами, сколько реальными "интервью с вампирами" и ужинами знакомящихся через интернет каннибалов, вполне вписывается в концепцию Foreign Affairs.

Во всяком случае, в том виде, в каком ее сформулировала куратор Фри Лейсен, специально приглашенная новым директором Berliner Festspiele (структура, объединяющая фестивали Берлина).

Заявив сразу же "Мы не фестиваль хорошеньких спектаклей", расширив географию до Японии, Африки и Кореи ("Международный не означает западный"), Фри Лейсен сделала ставку не столько на произведения, сколько на авторов (с оговоркой "Большое имя — не всегда большой художник"), оказавшихся еще и новыми утопистами ("Они верят в человечность и изменения к лучшему"). Эрна Омарсдоттир в число девятнадцати выбранных актуальных театральных персон вписалась идеально. Ее имя скорее авторитетное, чем громкое. "Хорошенького" в ее проектах всегда мало.

А произведением, которым она делится с публикой, является она сама — и когда, чередуя дикие вопли с детским лепетом, орет, срывая связки, в микрофон; и когда делится своими искренними, почти наивными образами; и когда совершает свою немыслимую по нагрузке физическую работу.

Тело танцовщицы работает так же мощно и бескомпромиссно, как десять лет назад, когда ее не переварил Большой, а вместе с ней и весь пласт современного физического театра. Она по-прежнему способна трансформировать в шаманский танец все, на что нам обычно неловко смотреть — от фрикций до агонии,— и накачать при этом абсолютно позитивной энергией.

 

Источник: Газета "Коммерсантъ", №193/П (4978), 15.10.2012,