Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

22.11.2007 | Арт / Архив "Итогов"

Супермузей для супервластителя

Нынешние российские правители приходят в музей только на экскурсию

Музей, как любая культурная институция, в большей или меньшей степени служит интересам власти, демонстрируя ее притязания, достижения и успехи. Однако нынешние российские правители приходят в музей только на экскурсию. Видимо, они просто не знают, как использовать такое рафинированное учреждение, каким является музей. Это незнание, с одной стороны, лишает власть важного пропагандистского механизма (впрочем, об этом едва ли можно сожалеть), а с другой - осложняет жизнь музеев, приводя их в состояние апатии и растерянности.

Готовя эту публикацию, журнал "Итоги" опросил директоров крупнейших российских музеев и чиновников, занимающихся культурой.

Мы ожидали, что нам будут предложены разнообразные музеологические концепции. Но большинство опрошенных лишь сетовало на безденежье. Что, конечно, понятно. Отношения музеев и власти  у нас сводятся теперь к попрошайничеству первых и равнодушию последней. Какая власть - такие и музеи.

Великие завоеватели всегда стремились увековечить свои подвиги. Каждая эпоха изобретала собственную моду. Например, кровожадные ассирийские владыки считали лучшим памятником своим деяниям превращенные в пустыню враждебные царства. В специальных надписях подробно перечислялось, сколько было разрушено городов и деревень, плотин и каналов, сколько срублено деревьев. Страшный хромец Тимур оставлял на пути своей конницы пирамиды из черепов убитых врагов. Предприимчивые римляне изобрели целый ритуал - триумф: во время парада победоносных войск процессия пленников несла захваченные сокровища и оружие.


ГРАБИТЕЛИ И СОБИРАТЕЛИ

Обычай отнимать у побежденных произведения искусства возник давно. Римляне целыми кораблями вывозили из поверженной Греции статуи и даже колонны знаменитых храмов. Крестоносцы, разграбившие Константинополь в 1204 году, наводнили Европу памятниками античности.

История же музея как такового гораздо короче. Только в эпоху Возрождения начинается систематическое коллекционирование, и в XVI веке возникают первые закрытые дворцовые собрания.

Долгое время собирание произведений искусства и политика были вещами далекими друг от друга. Конечно, короли и римские первосвященники, городские патриции и могущественные феодалы гордились друг перед другом художественными произведениями великих мастеров, но не больше, чем накопленными сокровищами или редкими лошадьми.

Впервые собирание произведений искусства приобрело политический оттенок в эпоху соперничества между дряхлеющей Испанией и набирающей силы Англией.

С легкой руки венценосных  соперников - испанского короля Филиппа, собравшего в своем замке Эскориал лучшую в Европе галерею живописи, и короля Англии Карла I - коллекция произведений искусства и прежде всего галерея живописи сделались "фирменным знаком" процветающего монарха или всемогущего фаворита. С Карлом и Филиппом конкурировал знаменитый кардинал Ришелье. А его лукавый преемник кардинал Мазарини так "заболел" коллекционированием картин, что перед смертью бродил по залам своей галереи, исступленно крича: "Прощайте, мои картины, которые я любил так сильно и которые стоили мне так дорого!" Но все же собрания пока оставались изящной декорацией царствования и должны были увековечить успехи династии или временщика.


ИСКУССТВО ПРИНАДЛЕЖИТ НАРОДУ

Эпоха Просвещения превратила собирательство произведений искусства из личного дела монарха в идеологическую программу, в часть государственной доктрины. Новая идеология во главу угла поставила не древность рода и не богатство, а величие человеческого гения. Издание Энциклопедии было призвано собрать воедино и сделать общедоступными сокровища разума. Вскоре в кругу просветителей возникла идея публичного музея как своеобразного продолжения Энциклопедии. Великая Французская революция воплотила эту идею в жизнь.

26 мая 1791 года в Лувре был основан Национальный музей Франции. Его основу составили конфискованные коллекции короля и вельмож, а также произведения искусства, находившиеся в собственности церкви.

Затем туда стали стекаться художественные сокровища со всей Европы, оккупированной французской армией. Экспорт революции сопровождался импортом произведений искусства из "облагодетельствованных" стран.

В июне 1794 года "Комитет образования народа" Конвента предписал "посылать знающих граждан с нашими армиями с секретными инструкциями разыскивать и конфисковывать произведения искусства в странах, захваченных нами". Революционеры провозгласили, что искусство принадлежит не церковникам, королям и знати, а всему просвещенному человечеству. Искусство как бы занимало место свергнутой революцией религии, а на место церкви заступал "храм искусства" - музей.

Помимо политического был еще и экономически-правовой аспект. С началом революции произошло гигантское перераспределение собственности.

Музей был использован как своеобразный таран для утверждения нового понимания справедливости и прав собственности.

Всячески подчеркивался тот факт, что музей имеет интернациональное значение. Из каждых десяти дней семь Лувр был открыт для французских художников, а три - для обыкновенных граждан. Любой же иностранец имел возможность увидеть сокровища Лувра когда захочет.


КЕСАРЮ КЕСАРЕВО

Вскормленный на идеях энциклопедистов Наполеон решил сам стать олицетворением новой идеологии. На место "нации", от имени которой рубили головы якобинцы и во имя которой умирали на полях сражений санкюлоты, он поставил себя. Он переименовал Национальный музей в Музей Наполеона и творчески переработал идею общедоступного музея: просвещенный завоеватель силой оружия собирает главные и неповторимые образцы человеческого гения в одном месте и как бы дарит их благодарному человечеству. Супермузей стал памятником великому императору.

Сам император ничего не понимал в искусстве и оценивал картину по ее размеру и значимости изображенного персонажа или события. Однако, гениальный политик, Наполеон понял значение такого музея в жизни своей неустойчивой империи и нашел великолепных исполнителей.

Лувр стал олицетворением "нового порядка", который насаждал император в покоренной Европе. С годами интернациональная идея трансформировалась: на смену "всеобщему равенству и братству" пришла политика собирания земель империи Карла Великого под эгидой нового императора Франции. В музее интерес к "интернациональной" античности сменился повышенным вниманием к Северному Возрождению и французским влияниям на европейскую культуру.


ЗАБЫТАЯ РЕСТИТУЦИЯ

Вопреки распространенному мнению, будто все награбленное французами за годы революционных и наполеоновских войн до сих пор находится в Лувре, подавляющая часть "трофеев" была возвращена прежним владельцам.

Правда, процесс этот был болезненным и длительным. Немаловажную роль сыграло то обстоятельство, что монархи-победители во главе с Александром I были потрясены, когда главный хранитель Лувра Денон показал им коллекцию. Разрушить ее казалось кощунством. Ведь после двадцати лет всеобщего обозрения в центре мира - Париже творения великих мастеров вновь должны были скрыться в дворцах и монастырях по всей Европе. Во Франции выросло целое поколение, которое считало сокровища Лувра такой же принадлежностью Парижа, как Нотр Дам, и не желало мириться с их потерей. Бонапартисты кричали о том, что результаты завоеваний великого человека разбазариваются бездарными Бурбонами. Чтобы утихомирить пылких любителей искусств, пришлось даже вызывать войска.

После первого отречения Наполеона казалось, что Лувр останется нетронутым. И лишь после Ватерлоо, когда французская гордость была окончательно сломлена, римский папа, итальянские и немецкие герцоги, прусский король и австрийский император получили обратно свои скульптуры и картины.

Правда, транспортировка многотонных статуй и громоздких картин стоила больших денег, так что многие предпочитали обменять их на что-нибудь полегче или подарить новому королю Франции.

Тем не менее впервые в истории была проведена реституция культурных ценностей, захваченных завоевателем.

Подобно французской конфискации, она приобрела политический оттенок. Австрийцы использовали возврат ценностей в Венецию и Ломбардию как демонстрацию заботы империи о правах этих присоединенных к Австрии итальянских территорий. Пруссия, под давлением которой Франция возвратила художественные ценности многочисленным немецким княжествам, укрепила репутацию государства, способного отстаивать общенемецкие интересы.


СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ ФЮРЕРА

В провинциальном австрийском городке Линц, расположенном на берегу Дуная, практически нет достопримечательностей. Трудно поверить, что именно здесь неудавшийся художник и удачливый диктатор Адольф Гитлер задумал создать величайший в истории музей. Фюрер считал себя профессионалом в изобразительном искусстве и лично возглавил программу по его собиранию, получившую название "Секретная миссия "Линц" или "Музей Фюрера". В этом городе, где прошло его детство, Гитлер хотел собрать художественные сокровища со всей Европы. Линц должен был стать культурной столицей не только Третьего рейха, но и всего мира. К проекту были привлечены любимцы: организационными вопросами ведал Мартин Борман, а архитектором был Альберт Шпеер.

По замыслу Гитлера, вся жизнь города должна была концентрироваться вокруг грандиозного комплекса музеев с коллекциями скульптуры, нумизматики, оружия, декоративно-прикладного искусства.

Однако главной достопримечательностью призвана была стать картинная галерея. Сотни антикваров, искусствоведов и секретных агентов под руководством лучшего музейщика Германии директора Дрезденской галереи Ганса Поссе разыскивали экспонаты, достойные супермузея.

Было бы наивным считать "миссию Линц" только прихотью фюрера. Гитлер рассматривал ее как своеобразное секретное политическое оружие, которое должно было "выстрелить" лишь после военной победы Германии. Музей в Линце мыслился как вершина нацистской идеологии и одновременно символ примирения - конечно, на условиях нацистов - с побежденными. Он задумывался не только как "визитная карточка" Третьего рейха, но и как хранилище "общих ценностей" объединенной под сенью свастики Европы.

Символичен был и сам метод комплектования музея. Гитлер не трогал государственных собраний стран, которые он считал частью "западной цивилизации". В неприкосновенности остался Лувр. Не собирался он переводить в Линц и коллекции из Вены или Берлина. Он хотел чистой и личной победы.

Львиную долю сокровищ музея в Линце составили произведения, конфискованные у "врагов нации" и "неполноценных народов". Сразу после оккупации той или иной страны все ее художественные ценности объявлялись "фондом фюрера".

Гитлер и его помощники выбирали все лучшее, и лишь затем другие ведомства рейха могли заполучить остатки. Другим способом был насильственный выкуп. Эмиссары Гитлера делали владельцу шедевра "предложение, от которого он не мог отказаться". Так австрийский граф Цернин продал Гитлеру знаменитого "Художника в мастерской" Вермера всего за 1 750 000 рейхсмарок, в то время как раньше он отказался от предложения американца Эндрю Мелона продать картину за 6 000 000 долларов. 

Экспозиция формировалась таким образом, чтобы во всем было видно "решающее влияние арийского духа", будь то античные памятники или картины Ван Эйка, не говоря уже о Дюрере и Гольбейне. Помимо идеологических концепций на подбор экспонатов влиял и личный вкус "художника" Гитлера. Высшим достижением мирового искусства должна была быть признана так называемая Дюссельдорфская школа, скучные полотна которой напоминают поздних передвижников. Для ее показа было запланировано отдельное роскошное здание.

Модель супермузея хранилась в рейхсканцелярии, и фюрер частенько в одиночестве наслаждался ее осмотром. Последний раз Гитлер любовался своим детищем всего за несколько дней до самоубийства. Будущее не состоялось.


КРЕМЛЕВСКИЕ МЕЧТАТЕЛИ

"Забудьте про Италию!" - раздраженно крикнул академик Игорь Грабарь академику архитектуры Борису Иофану. "Но может быть нам все-таки удастся что-нибудь заполучить с итальянцев", - канючил любимый архитектор Сталина, в недавнем прошлом живший и работавший в той самой Италии, которую он сейчас хотел ограбить. "Нет. Италия теперь, к сожалению, наш союзник", - отрезал главный искусствовед СССР.

Этот разговор происходил 22 октября 1943 года на заседании Бюро экспертов Государственной чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний фашистов (цитируется по стенограмме заседания).

Ученые мужи определяли список произведений искусства, "желательных к получению в СССР в виде компенсации за ущерб в годы войны".

С самого начала разговоры о компенсации были прикрытием амбиций политиков и искусствоведов, почуявших уникальную возможность осуществить вечную мечту о самом лучшем музее. Иначе трудно объяснить, почему у многочисленных "трофейных" бригад, охотившихся с февраля 1945 года за произведениями искусства в оккупированных Красной Армией странах Европы, были подробные списки ценностей из Гамбурга или Дрездена, но не было списков вывезенного немцами.

В марте 1944 года председатель Всесоюзного комитета по делам искусств, или, как сказали бы теперь, министр культуры Михаил Храпченко направил могущественному Вячеславу Молотову детальный план создания в Москве Музея мирового искусства.

Храпченко и стоявшая за ним культурная элита заявляли: "Москва - это центр политической, культурной и духовной жизни не только СССР, а всего прогрессивного человечества и имеет право на музей, где была бы представлена мировая культура от античности до наших дней". По их мнению, все художественные ценности, захваченные в Германии и у ее союзников, "должны быть собраны в одном месте и играть роль замечательного памятника во славу русского оружия". Таким местом и должен был стать Музей мирового искусства, расположенный в грандиозном комплексе зданий Дворца Советов, строившегося на развалинах храма Христа Спасителя по проекту "итальянца" Иофана.

Включение музея в комплекс Дворца, призванного стать олицетворением величия идей коммунизма и достижений сталинской эпохи, придавало замыслу поистине космический масштаб.

На этом фоне "миссия Линц" кажется жалкой провинциальной затеей.

Базой супермузея должен был стать находящийся по соседству Пушкинский музей, а остальные художественные музеи Москвы (за исключением Третьяковской галереи) упразднялись и сливались с монстром.

Молотов план одобрил. Уже через год Храпченко с восторгом рапортовал ему о том, что включение картин Дрезденской галереи в состав Пушкинского музея позволяет создать в Москве собрание, не уступающее Лувру и Британскому музею. Еще через год сотрудники Пушкинского музея подготовили смешанную экспозицию из своих и "трофейных" произведений. Несмотря на нехватку помещений, это был реальный прообраз будущего супермузея. Был назначен день вернисажа и отпечатаны пригласительные билеты. Но в последний момент из ЦК неожиданно раздался грозный окрик, и открытие экспериментальной экспозиции не состоялось.

Из лучших произведений был создан "музей в музее" - несколько залов, в которые допускалась советская элита, да и то по особому распоряжению члена Политбюро маршала Ворошилова, курировавшего в то время культуру. Вскоре взглянуть на "секретный супермузей в миниатюре" пришел личный секретарь Сталина Александр Поскребышев. Трудно заподозрить этого страшного человека в праздном любопытстве. Он явно выполнял волю Хозяина. После его визита последовал приказ окончательно засекретить "трофеи". А в 1949 году Пушкинский музей был закрыт, и в его стенах разместилась "Выставка подарков Сталину". Почти одновременно было прекращено строительство Дворца Советов. Супермузей вновь оказался химерой.

Возможно, Сталин счел идею супермузея слишком "западной", и этот грандиозный замысел пал жертвой борьбы с космополитизмом.

А может быть, диктатор предпочел более наглядное и безыскусное воспевание собственного величия слишком "заумному" проекту?

Как говаривал Маркс, все началось с трагедии и закончилось фарсом: памятником Наполеону стал Лувр, а Сталину - "Выставка подарков", пережившая его всего на полгода.


КОМПЬЮТЕРНОЕ БЕССМЕРТИЕ

В современном мире представления о могущественных диктаторах, от мановения руки которых зависят судьбы мира, кажутся анахронизмом. Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто более информирован. Блекнет и слава музеев - сегодня не человек идет к творениям великих мастеров, а они приходят к нему в дом через телевизор и компьютер.

Главное хобби нынешнего "короля информации" Билла Гейтса - тоже изобразительное искусство. Но не реальная картина, а ее электронное изображение.

В 1989 году он основал специальную фирму Corbis для того, чтобы покупать права на оцифрованные шедевры живописи и фотографии. Уже сейчас Corbis собрал более миллиона компьютерных "картинок". В российском разделе вы имеете возможность увидеть не только 30 лучших фотографий Ельцина, но и часть коллекции Эрмитажа.

Сотрудники фирмы решают, что из мировых коллекций важно для будущих поколений, а что - нет, а Гейтс, как демиург, принимает окончательное решение. Может статься, его компьютерный супермузей в ХХI веке станет важнее Лувра и Метрополитен. Но займет ли тот, кто сумел собрать воедино и подарить человечеству творения гениальных творцов, место на Олимпе рядом с ними? Станет ли Гейтс "бессмертным"?



Источник: "Итоги", № 25, 1998,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
08.11.2021
Арт

Вечные 90-е

Творчество Межерицкого - странный феномен сознательной маргинальности. С поразительной настойчивостью он продолжал создавать работы, которые перестали идти в ногу со временем. Но и само время перестало идти в ногу с самим собой. Ведь как поется в песне группы «Буерак»: «90-е никуда не ушли».

Стенгазета
28.07.2021
Арт

Внутренний фронт

Зангева родилась в Ботсване, получила степень бакалавра в области печатной графики в университете Родса и в 1997 переехала в Йоханесбург. Специализировавшаяся на литографии, она хотела создавать работы именно в этой технике, но не могла позволить себе студию и дорогостоящее оборудование, а образцы тканей можно было получить бесплатно.