Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

31.07.2017 | Современный танец

Венесуэла, смерть моя

Ансамбль «Батшева» станцевал мировую премьеру Охада Наарина

С прошлой своей постановки в Батшеве, масштабной «Последней работы», Охад Наарин взял таймаут и только сейчас, через два года, вернулся с «Венесуэлой», мировую премьеру которой сыграли в мае. Журналисты уверяют что хореограф сказал, будто думал об этом спектакле 60 лет. Сейчас ему 65. Как всегда у Наарина: он не хочет нам помочь и что-либо объяснять, он не хочет, чтобы мы понимали каждое слово в его спектакле, он хочет только, чтобы мы были открыты к контакту с танцем – с его энергией, его яростью, его мрачной тоской,  мыслями о смерти и вместе с тем открытой сексуальностью. Да, там можно найти какую-то связь с Венесуэлой, но спектакль не о стране.

Костюмы для «Венесуэлы» делала Эри Накамура – танцовщица Батшевы и жена Наарина, автор костюмов к  нескольким его последним спектаклям. Кроме общего черного цвета, ассоциирующегося со смертью, необычно и то, что в этот раз танцоры надели туфли, чего не было давно. У Наарина обычно танцуют босиком, что, видимо, больше подходит его освобождающей танцевальной технике «гага».

Медленно-медленно сбитые в плотную группу танцоры в черном уходят, раскачиваясь, от нас в глубину сцены под грегорианский хорал, будто похоронная процессия и вдруг двое последних останавливаются в напряженно-изогнутых позах аргентинского танго, будто в стоп-кадре. И тут же группа рассыпается на пары, а замедленное движение переключается на почти истерическую торопливость, будто на быстрой перемотке включили видео из бального зала: совершенно неожиданный для Наарина рисунок аргентинского танго с вывернутыми руками и откляченными задами выглядит диковато-гротескным.  Меж тем тягучие и торжественные грегорианские хоралы по-прежнему продолжаются - Наарин в этом спектакле как будто испытывает танец несовпадением с музыкой, тем, что он идет демонстративно поперек, в споре и борьбе с ней.
«Венесуэла» состоит из  двух сорокаминутных частей, которые танцуют две части его труппы, причем вторая часть почти полностью повторяет первую по хореографии, но с другой музыкой, другой энергией, другими деталями и ты все время ловишь себя на том, что сравниваешь: в первой части было не так, такого не было, а где то? Пластическая тема развивается по спирали, как бывает в музыке, набирая энергию, обогащаясь деталями.  Первая часть вся положена на хоралы, но чем дальше, тем слышнее, что вторым планом нарастает какое-то тревожное гудение, которое к концу части доходит до грохота,  заглушая все так, что хочется заорать. И одна из танцовщиц действительно орет. Стоп. На этом музыка обрывается. И начинается вторая часть – группа других танцоров, медленно раскачиваясь, уходит от нас в глубину сцены.

Во второй части музыка энергичнее, ритмичнее но это не отменяет мрачного бешенства танца в черном. Наарин сам составлял и монтировал саундтрек для спектакля (когда он это делает, он называет себя в программе Максим Варатт), не разделяя музыку на высокую и низкую и она много говорит о настроении его спектакля -  между гневом и мрачным отчаяньем, между религиозным ритуалом и уличной дракой. Один из танцоров медленно идет по авансцене, поднеся микрофон к губам. Мы ждем -  он тянет, садится на корточки перед публикой и смотрит на нее, танцоры ждут, как ждет дворовая компания, когда же выскажется главный, а он молчит, мотая нервы. И тут, приобняв приятеля, танцор разражается злым рэпом, микрофон перехватывает другой парень, потом девчонка, включаются все хором. Это вопль Dead Wrong знаменитого черного американского рэппера 90-х The Notorious B.I.G. незадолго до того, как его убили : «The weak or the strong\ Who got it going on?\ You're dead wrong».

Наарин любит строить тесные группы, комки из тел, движущиеся, как единое многорукое, многоногое тело, танцоры прилипают друг к другу, стекают друг по другу, этот клубок кишит, как свальный грех.  И тут же рассыпается  по всей  сцене в хаос, где каждый отдельно – скачет, корчится, бьется в судорогах, делает что-то свое, будто не видя других.

Вот сцена с женщинами-наездницами: мужчины медленно вышагивают по сцене на четвереньках, а женщины сидят верхом, длинные ноги тянутся за ними по земле, это похоже на движение каравана низкорослых ослов. Вот выходит вереница танцоров с белыми платками и в танце все яростно хлещут платками по полу, как будто в драке или войне, а потом белые платки покрывают как саван тело, лежащее на полу. Во второй части эта сцена повторяется, но танцоры держат перед собой платки, раскрашенные как флаги и публика мгновенно реагирует на цвета палестинского флага – черно-бело-зеленый с красным уголком.

Журналисты потом волновались в статьях: это правда был флаг Палестины, нам не показалось? Но неважно, флаги ли это или белые платки – все так же неистово лупят ими по полу и таким же белым саваном покрывают они мертвое тело. В Венесуэле мы или в Израиле – все равно.

 

 

 

 

 

Источник: «Ведомости» , 18.07.2017,








Рекомендованные материалы



Израильский современный танец как новое медиа

Израильский современный танец очень знаменит, и, надо сказать, что сегодня он воспринимается как самое актуальное из всех перформативных искусств в стране, язык которого позволяет художникам размышлять о болезненных темах сегодняшнего дня, о себе и об обществе. Для израильтян существенно, что этот язык телесный, но вместе с тем он обладает напряженной интеллектуальностью.


Кто автор? или Монтаж персонажа.

«Все пути ведут на Север» – спектакль о том, что мы одиноки всегда и никогда. Это совместная работа бельгийского хореографа Карин Понтьес и труппы современного танца театра «Балет Москва». Карин не просто сочинила хореографию, а танцовщики ее исполнили, их творческие взаимоотношения строились сложнее.