Авторы
Почитатели государства очень любят сравнивать его со сложным живым организмом, видя в последнем идеал государственного устройства. В самом деле, наше тело, например, состоит из нескольких десятков триллионов относительно самостоятельных индивидуумов-клеток, сгруппированных в дружные трудовые коллективы тканей и органов. В этом идеальном государстве каждый выполняет свою работу, не пытаясь занять место начальника или расширить собственные полномочия за счет полномочий коллеги. «Карьера» клетки ограничена периодом ее созревания, который можно уподобить получению образования в человеческом обществе. Однажды приступив к своим обязанностям, клетка до конца жизни будет работать на том же месте в той же «профессии» и «должности», даже и не помышляя об иной судьбе: ведь у нее нет никаких собственных, отличных от организма интересов.
Работа некоторых клеток заключается в том, чтобы умереть ради интересов организма – и они идут на это с готовностью, не ропща и не спрашивая, почему именно им выпала такая доля.
Мало того: любой своей клетке организм может в любой момент приказать умереть – и она безропотно нашинкует себя на кусочки, которые еще пригодятся тем, кто остается жить. Мудрый организм регулирует и другие стороны жизни своих подданных: одним клеткам он наглухо запрещает размножаться, для других делает размножение единственным содержанием их жизни. Излишне говорить, что в этом идеальном государстве нет никаких выборов, борьбы партий, оппозиции, общественных дискуссий и средств массовой информации. Вообще распространение информации в нем не выходит за рамки функциональной необходимости: каждому подданному сообщают ровно столько, сколько требуется для его успешной работы. Любую не ему адресованную информацию он попросту не воспримет, как мы не воспринимаем радиоволны.
О том, насколько этот идеал применим к имеющемуся людскому материалу – своенравному и своекорыстному, безмерно дорожащему своей ничтожной жизнью и все время пытающемуся сделать ее лучше – мы поговорим как-нибудь отдельно. Сейчас нас интересует только один частный вопрос. Идеальное государство не может обходиться без большой, изощренной и наделенной широчайшими полномочиями системы государственной безопасности. Есть она и в живом организме – это иммунная система, в задачу которой входит как выявление и уничтожение проникших внутрь организма чужеродных элементов, так и своевременная ликвидация собственных подданных, поведение которых, так или иначе, отклоняется от предписанного.
Не будем вдаваться в подробности того, как эта система организована – достаточно сказать, что ее структура очень сложна. В ней есть и эксперты, идентифицирующие разрабатываемого, и группы уничтожения, и служба проверки благонадежности... Эффективность работы этой системы, конечно, не абсолютна – мы болеем инфекционными болезнями, наши клетки, бывает, перерождаются в раковые – но все же довольно завидна. Особенно в тех случаях, когда ей хватает врагов, с которыми можно бороться.
Однако образ жизни современных граждан цивилизованных стран таков, что врагов подчас категорически не хватает.
Вода кипяченая, молоко пастеризованное, воздух обеззараженный, о гельминтах вообще забыли, что такие бывают, а всех известных микробов в унитазе убивает очередное патентованное средство. Огромная армия экспертов, оперативников и спецназовцев мается без дела. Правда, даже в этой ситуации они не пытаются «порулить» пищеварением, покрышевать работу легких и взять под контроль финансовые... то бишь энергетические потоки, но придирчиво и с надеждой проверяют любую клетку, любую молекулу, оказавшуюся на границах организма.
Кто ищет, тот всегда найдет: нередко этот напряженный поиск кончается тем, что застоявшаяся без дела система с преувеличенной яростью набрасывается на совершенно невинную чужеродную органическую частицу: зернышко злаковой пыльцы, микроскопический кусочек кошачьей шерсти, крошка шоколада... Потенциальный нарушитель даже не пересек границы организма, он находится на слизистой оболочке рта или носовой полости, а кровь уже наполняется мириадами поднятых по тревоге иммунных клеток и несметным количеством испущенных ими иммуноглобулинов. Слизистые вспухают, наливаются кровью, в носу свербит, в горле першит, глаза чешутся, на коже местами высыпают волдыри. В особо тяжелых случаях – когда всеобщая мобилизация на борьбу с обнаруженным врагом наиболее удается – организм может и вовсе погибнуть от анафилактического шока. Да и черт с ним – когда речь идет о безопасности, нам ничего не жалко!
Этот синдром в медицине называется аллергией. Твердо установлено, что в ее основе – совершенно несоразмерная, гротескно преувеличенная иммунная реакция на какой-нибудь совершенно безобидный внешний агент-аллерген. Однако понять, почему иммунная система вдруг квалифицирует то или иное обычное вещество как страшную угрозу и реагирует на него столь бурно, ученым пока не удалось.
Впрочем, аллерген – это все-таки чужеродное вещество, «иностранец» и потому подозрителен по определению.
Но бывает и так, что недозагруженная врагами иммунная система начинает все внимательней приглядываться к собственным клеткам и тканям. Вот, например, железистые клетки так называемых островков Лангерганса в поджелудочной железе – что они делают, какую пользу приносят отечеству? Живут в свое удовольствие за общественный счет, а в качестве своего вклада в общее дело выбрасывают в кровь какой-то недоделанный белок, побуждающий клетки всех тканей поглощать сахар из межклеточной среды. Да ведь это же прямое вредительство! Сахар – ценнейший стратегический продукт, а эти никчемные островковые клетки стимулируют его разбазаривание. Ладно, сейчас мы с ними разберемся...
И разбираются. Благо у иммунной системы есть полномочия не только следователей и обвинителей, но и судей, чей приговор не подлежит обжалованию, а вот независимого суда, гласного разбирательства и прочих вредных выдумок в идеальном государстве-организме, разумеется, нет. Иммунные клетки попросту ликвидируют безответных «вредителей» с той же целеустремленностью и отсутствием сомнений, с какой они уничтожают проникшую в кровь заразу. В результате у человека, надежно защищенного этими ревностными стражами, в самом цветущем возрасте вдруг открывается неизлечимый сахарный диабет, и ему до конца жизни придется поддерживать себя инсулиновыми инъекциями – т. е. вводить извне тот самый продукт, который вырабатывали уничтоженные островковые клетки.
В других случаях под подозрение ревнителей безопасности и общественного интереса попадают другие ткани – и это выливается в системную красную волчанку, рассеянный склероз и прочие столь же тяжелые состояния. Такие болезни, вызванные атакой иммунной системы на собственные ткани организма, называют аутоиммунными. Их частота, как и частота заболеваний аллергией, за последние 30 лет выросла вдвое. И медицинская наука, столь успешно укротившая инфекционные заболевания, пока не может найти средств, которые позволили бы справиться с этой напастью.
Неизвестно также, по каким признакам сверхбдительная иммунная система выбирает «врагов» среди тканей организма.
Но есть одна ткань, чьи характерные антигены неизменно вызывают ярость нашей внутренней системы безопасности. Это интеллектуальная элита организма – ткань головного и спинного мозга. В тех случаях, когда иммунная система вступает в контакт с клетками центральной нервной системы, она немедленно расценивает их как врагов и приступает к их уничтожению. Именно поэтому точечный разрыв крохотного кровеносного капилляра, который в любой другой ткани не имел бы ровно никаких последствий, в мозгу оборачивается тяжелейшим заболеванием – инсультом.
Правда, при менее драматических обстоятельствах такой контакт невозможен: клетки иммунной системы, имеющие полномочия входить в любые закоулки организма и проникать сквозь любые заслоны, полностью лишены доступа к мозговой ткани. Сюда не могут проникнуть даже их специфические продукты – антитела и другие белки.
За такой «иммунитет от иммунитета» мозговой ткани приходится платить беззащитностью. Немало инфекционных болезней – в основном вирусной природы – существуют только потому, что их возбудители имеют возможность укрыться от иммунной системы внутри нейронов (другие вирусы пытаются скрываться в других клетках, но безуспешно: в иммунной системе есть клетки-специалисты, способные заставить зараженную клетку предъявить вирусные антигены). Например, человек заболевает бешенством, только если часть внесенных при укусе вирусов попадает в периферические нервы, по которым они постепенно достигают центральной нервной системы. Вирусы же, не успевшие укрыться в неприкосновенной ткани, быстро уничтожаются иммунной системой – и нет никаких сомнений, что она столь же успешно справилась бы и с проникшими в мозг, будь у нее туда доступ.
Однако эволюция распорядилась иначе. Бешенство или там полиомиелит угрожают все-таки не всем поголовно. А вот всевластие службы безопасности, похоже, в принципе несовместимо с успешной интеллектуальной деятельностью.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
