Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

23.01.2006 | Нешкольная история

Повседневная жизнь моих предков

Превращение в Гориных. Работа волгоградской десятиклассницы Инны Базюкиной

   

Автор
Инна Базюкина — в момент написания работы ученица 10 класса школы № 49 г. Волгограда.
Работа получила третью премию V Всероссийского конкурса Международного Мемориала "Человек в истории. Россия - XX век".

Научный руководитель - Светлана Викторовна Воротилова.

 

Украинские корни

По материнской линии мои предки являются выходцами из Украины. Об этом я узнала от хранителя нашей родовой истории – моего деда Михаила Васильевича Горина. Он, в свою очередь, многое, что рассказывал мне, почерпнул из повествований своего отца Василия Петровича Горина. Сейчас пришло мое время принять эстафету родовой памяти.

Итак, по рассказам моего деда, мой род происходил из села Великие Сенжары Кременчугского уезда Полтавской губернии. Фамилия моих предков первоначально была Гора. В течение XVIII века из Украины многие семьи были переселены на территорию принадлежавшую Войску Донскому, среди этих семей было и семейство Гора. Мои предки вместе с другими переселенцами из Полтавской губернии обосновались в селе Красненькая Слобода. Красненькая Слобода была основана украинскими переселенцами в 1716 г. в Воронежской губернии, в той ее части, которая тесно прилегала к традиционно казачьим землям. Село находилось недалеко (примерно в 20 километрах) от городка Пристанского. Красненькая Слобода сейчас также носит другое название: в первые годы советской власти она была преобразована в село Красное, так как новое название более соответствовало духу эпохи. В первом случае «Красненькая Слобода» означала «Красивенькая», а во втором – село «Красное», т. е. революционное. В 1966 г. село Красное праздновало 250 лет.

Мой дед Михаил Васильевич объясняет факт переселения украинцев в казачий край последствием Булавинского восстания (1707-1709 гг.). Действительно, по указу Петра I взбунтовавшихся казаков согнали с их земель и земли заселились украинцами из Полтавской губернии.

Кроме того, 17-18 века были периодом расширения территории России и усиления в связи с этим миграций, вызванной экономической необходимостью и относительной аграрной перенаселенностью в отдельных районах России, в том числе и Малороссии , возможно именно это и было причиной переселения семейства Гора. К этому периоду истории относится и рассказ моего деда о том, что некий полковник (имя не известно) – местный помещик, попытался закрепостить жителей Красненькой Слободы. Для того чтобы отстоять свою вольную, крестьяне собрали денег и послали своего односельчанина по фамилии Улизко в Санкт-Петербург в Сенат с жалобой на действия полковника. В Сенат Улизко не пустили, но он попал на прием и отдал прошение Г.Р. Державину (1743-1816) – члену Сената, и Державин якобы помог добиться справедливости и не допустить закрепощения крестьян Красненькой Слободы.

Мои предки носили фамилию «Гора». Вероятно, на происхождение этой фамилии повлияло то, что все в роду были очень высокого роста — около 1м 90 см, но уже в России с фамилией моих предков произошла своего рода метаморфоза: она обрусела и стала звучать не «Гора», а «Горины».

Известно, что последним носителем фамилии «Гора», а также первым, о ком осталась память в нашем роду – был Степан Герасимович Гора, годы жизни его неизвестны, но согласно генеалогическому счету он родился примерно в 80-х годах XVIII века.

В нашей семье сохранилась легенда, что владелец винокуренного завода Раевский (имение Раевских находилось рядом с Красненькой Слободой) выписал Степана Герасимовича из Украины для работы на своем заводе главным винокуром, так как он знал в этом деле толк. Эта легенда несколько противоречит рассказу о переселении семьи Гора в качестве свободных крестьян, но, к сожалению, объяснения этому противоречию я пока не нашла. Из семейных преданий остались такие воспоминания: главный винокур – Степан Герасимович Гора, был человеком зажиточным и честолюбивым. Во время празднования значительных религиозных праздников – Пасха, Рождество Христово и каждое воскресение он выкатывал бочонок спирта, ставил блюдо с пирожками, напеченными накануне женщинами его семьи, на улицу возле своего подворья и угощал поздравляющих его с очередным праздником односельчан, поднося им чарку спирта. Односельчане, знавшие о таких подношениях, даже с отдаленных окраин села старались пройти мимо двора Степана Герасимовича, чтобы поклониться ему в пояс и поздравить с праздником. Однако, известно, что пьяных он не любил и два раза одному и тому же человеку чарку не подносил. Вот такие были у наших предков обычаи. До сих пор в селе Красное Воронежской области на сельском кладбище лежит старая, побитая временем гранитная надгробная плита на могиле Степана Герасимовича Горы – моего предка. Ее мне показал мой дед. 

О сыне Степана Герасимовича – Иване Степановиче Горине, известно немного, и, по иронии судьбы, запомнилось событие, к истории рода непосредственного отношения не имеющее. В 1843 г. Иван Степанович стал очевидцем и участником похорон Николая Николаевича Раевского. Н.Н. Раевский-младший – генерал-лейтенант, младший сын героя Отечественной войны 1812 года Н.Н. Раевского-старшего, друг Пушкина, правнук Ломоносова (по материнской линии). Генерал-лейтенант Раевский умер далеко от родового поместья от малярии в 1843 г. И его на катафалке, запряженном четверкой черных лошадей, покрытых черными попонами, в сопровождении конных в черкесках много верст везли на Родину, в Красненькую Слободу. На похороны Н.Н. Раевского пришли крестьяне со всех окружных сел, в том числе и мой предок Иван Степанович Горин. Но самое удивительное то, что спустя почти столетие мой дед Михаил Васильевич в 1934 г. видел разграбление могил и разрушении церкви, где находилось родовое кладбище Раевских. Он рассказывает, что из одной могилы – из склепа, выложенного красным камнем, достали останки Раевских. Деду запомнились: длинная коса (вероятно, матери Н.Н.Раевского) и лаковые башмаки с квадратным носом старинной модели, вероятно, самого Н.Н. Раевского-младшего. Сейчас в селе Красном на месте разрушенной церкви, где находился фамильный склеп Раевских, стоит гранитный мемориальный камень в память о Н.Н. Раевском.

Но вернемся к истории моего рода. О сыне Ивана Герасимовича – Петре Ивановиче (1870–1919) известно, что был он достаточно зажиточным крестьянином и женился на Прасковье Прохоровне Туренко (1870–1959). Историю этой фамилии мне поведала сестра моего деда, моя двоюродная бабушка Анна Васильевна Чурсина. Она рассказывала, что предок Прасковьи Прохоровны (его имя не сохранилось) был участником одной из русско-турецких войн и привез из похода жену болгарку. Ее потомков за смуглость кожи прозвали «турками» а из прозвища впоследствии сформировалась фамилия «Туренко». Чтобы убедится в правдоподобности этой истории, я обратилась к «Словарю современных русских фамилий» Н.М.Ганжиной, где в частности говорится о влиянии постоянных войн с Турцией на образование кличек, прозвищ, фамилий, турками называли всех темноволосых и темноглазых людей, независимо от их национальности .

В семье Прасковьи и Петра было 15 детей, но как это часто бывало в крестьянских семьях, выжило только 9. Даты рождения их неизвестны, но исходя из дат рождения родителей, можно вычислить, что первые дети появились в конце 80-90 годов 19 века. Третьим ребенком в семье был Василий (1891-1982). Жила семья в небольшом домике.

Хозяйство Гориных, по меркам того времени относилось к середняцким, оно включало в себя корову, лошадь, свиней, птиц, и огромный, в несколько гектаров площадью, огород. На своем огороде они выращивали морковь, чеснок, лук – все, что может произрастать на болотистой почве. Деньги, вырученные от продажи овощей, практически полностью уходили на образование детей. Прасковья Прохоровна была очень умная и волевая женщина и понимала необходимость образования. Именно она стремилась выучить всех своих детей, внуков и правнуков, хотя до конца своих дней не умела ни читать, ни писать.

Все дети получили образование: сначала окончили земскую школу, а уже в советское время получили специальное образование: Василий стал фельдшером, Георгий – военным инженером, окончив Киевский институт, Дмитрий окончил Тимирязевскую академию – кандидат сельскохозяйственных наук, впоследствии Герой Социалистического Труда, Мария окончила Орловскую школу агрономов, Александра стала учителем, Николай – машинистом.

Петр Степанович умер он в 1919 году в возрасте 49 года от воспаления легких – поехал весной пахать в поле, утомился, прилег на холодную землю, простудился, и вскоре умер от воспаления легких. Прасковья Прохоровна пережила мужа на 40 лет.

 

Мой прадед Василий Петрович Горин

Василий Петрович Горин родился 20 января 1891 года. По рассказам родственников рос он очень подвижным и шустрым мальчиком, и так как был непоседой, то с ним часто происходили забавные случаи. Мой дед рассказал мне такую историю. Однажды родители Василия поехали в поле косить траву, а его оставили под присмотром старшей сестры. Играя с ребятами, он одел через голову таганок . Таганок на шее у Василия издавал звук похожий на звон бубенчиков. Так Василий продолжал бегать и играть, а когда игра закончилась, и пришло время снимать таганок, то оказалось, что снять его не удается: мешает нос. Тут Василий расплакался и продолжал плакать до возвращения родителей. Когда родители вернулись, Петр Иванович попытался снять таганок, но и ему это не удалось. Решено было идти к кузнецу, и только там Василия освободили от таганка, разрезав обруч. После этого случая Василия в селе прозвали «Тринижек», что значит по-украински таганок.

В возрасте 8 лет Василия отдали учиться в земскую школу. Как известно, земские школы относились к начальным школам. В них преподавали Закон Божий, арифметику, письмо, выразительное чтение, кое-где церковное пение. Преподавать могли не только церковнослужители, но светские люди, при условии получения ими от уездного ученического совета удостоверения о доброй нравственности.

Не редко в земских школах преподавали революционеры. Земские школы были лучше оснащены по сравнению с церковно-приходскими школами. Обучение было 3-4-летнее. Допускалось совместное обучение. Преимущественно оно было бесплатным, в школы могли приниматься дети всех сословий . Выпускники земских школ получали право поступать в средние училища. Земские школы имели большую популярность в народе, чем церковно-приходские школы. Именно они сыграли решающую роль в распространении образования .

Василий в земской школе учился хорошо, так как он был очень способным и смышленым мальчиком. Вместе с тем Василий был отпетым хулиганом, за что его учитель, по прозвищу «Бишка», особенно не любил. Однажды Василий на уроке подрался с соседом по парте, «Бишка» вытащил хулигана – Василия за дверь и приказал, чтобы больше он не приходил в школу. Плачущий Василий пришел домой. Прасковья Прохоровна выслушав, рассказ сына, нашла самый верный выход: она сказала мужу: «Петро, сходи к «Бишке», подари ему валушка , пусть обратно примет нашего хулигана в школу». Она знала, что «Бишка» слыл отъявленным взяточником, и это был самый верный шаг. Надо сказать, что этот случай послужил хорошим уроком для Василия.

Несмотря на сложные отношения с учителем в школе, Василий пристрастился к чтению. Он любил чтение до конца своих дней и всю жизнь занимался самообразованием. Он читал всё, что удавалось найти у знакомых, учителей, в школьной библиотеке. В особенности любил художественную литературу. Читал Василий летом, когда пасли на лугу лошадей, при свете костра, зимой читал в бане. Он и его друзья натапливали баню, и при свете лампы Василий читал вслух романы Жюля Верна, Конана Дойла, Майна Рида, и других писателей. Компания могла засидеться до полуночи. Любимым журналом Василия был журнал «Нива» . Это был красочный иллюстрированный, а главное – там печатались произведения русских и заграничных писателей. Так проводил Василий свое время, пока учился в школе. В 12 лет он окончил 3-х классную земскую школу. За отличия в учебе ему вручили похвальную грамоту, которую он вставил в рамку и повесил над кроватью.

В 1904 году в 13 лет Василия отдали учиться сельскому сапожному мастеру, у которого уже было много учеников. За 3 года он научился чинить любую обувь, что впоследствии весьма пригодилось ему в жизни.

В 21 год, в 1912 году, Василия призвали служить в армию. Служить его направили в город Брест-Литовск. Во время службы в армии с ним произошел удивительный случай: в Брест-Литовске он случайно встретил своего младшего брата – Георгия. В память об этой удивительной встрече братья сфотографировались. На обратной стороне есть надпись. Почерк очень неразборчивый, но можно разобрать «Василь Петров». Меня очень удивило написание отчества в данном случае не «Петрович», а «Петров». Обратившись к книге «Русская ономастика и ономастика России», я нашла такие сведения: «в 18 веке при Екатерине II устанавливается строгая нормированность употребления отчеств: только особы первых 5 классов употребляли полные отчества, 6-8 классы употребляли полуотчества (без «вич»)». Но это положение распространялось только на чиновничество, а крестьяне пользовались исключительно полуотчествами вплоть до 1917 года, когда были упразднены все сословные различия .

Служба в армии определила будущую профессию Василия. Он служил в роте, находящейся в Брест-Литовске. Врач роты заметил начитанного, умного, отличающегося прекрасной памятью, Василия. По данным переписи за 1897 год, только 20% от всего населения России получили образование в низших учебных учреждениях . Так как большую часть служащих в армии составляли крестьяне и рабочие, а они имели очень ограниченный доступ к образованию, то можно представить, что процент грамотных в российской армии начала 20 века был крайне мал. Мой дед утверждает, что некоторые даже не умели расписываться. На таком фоне мой прадед заметно выделялся.

Ротный врач взял Василия себе в помощники. Сначала Василий выполнял тяжелую и грязную работу: выносил утки, стирал постельное белье. Но это был только испытательный срок, и по его истечении врач ходатайствовал перед начальством о том, чтобы Василия отправили учиться в Школу ротных фельдшеров. Первую мировую войну мой прадед встретил уже фельдшером.

Во время сражений он находился в окопах и оказывал раненным первую помощь. Но летом 1915 года он сам был ранен в плечо и попал в лазарет в городе Орле. Видимо, ранен был тяжело, так как лечился до февраля 1917 года. Началась февральская революция, и Василия демобилизовали. После 5 лет отсутствия он приехал в Красненькую Слободу.

Вернувшись в родное село, Василий женился, а вернее сказать его женили: невесту ему искала его мать. Супругой Василия стала Екатерина Павловна Гончарова (1897-1980), ее родителями были: отец – Павел Федорович Гончаров – садовник, служивший в имении Раевских, и мать Ольга Ивановна Гончарова (1872-1924), урожденная Глущенко.

Екатерина Павловна была малообразованная (3 класса церковно-приходской школы), но очень умная и проворная женщина. Как обычно бывало в крестьянских семьях, домашнее хозяйство держалось на ней. В молодости Екатерина Павловна работала в имении Раевских «поваренком». Она помнила, что у Раевских была великолепная усадьба. В гостиной над камином висел огромный портрет А.С Пушкина, а на камине стояла бархатная шкатулка, где хранились письма А.С. Пушкина Н.Н. Раевскому. Но с приходом советской власти, когда хозяева усадьбы покинули ее, в доме был организован приют для беспризорных детей, и беспризорники впоследствии сожгли усадьбу.

Екатерина Павловна и Василий Петрович поженились в 1917 году. Их совместная жизнь началась в доме-землянке: Прасковья Прохоровна не хотела, чтобы ее дети поселились далеко от нее, а поскольку у нее не было возможности купить хороший дом, то она приобрела участок земли, на котором стоял только домик-землянка.

На его месте впоследствии отстроили дом, в нем и сейчас живут люди. В 1918 году родился первый сын – Михаил (мой дед). Забегая вперед скажу, что у Катерины Павловны и Василия Петровича было четверо детей.

Спокойная семейная жизнь продлилась недолго: началась Гражданская война.

Начиная с 1918 года Василий Петрович работал в лазарете для красноармейцев, больных тифом. Красненькая Слобода в какой-то момент оказалась местом решительной борьбы. В нашем семейном архиве хранится как ценная реликвия статья из газеты «Знамя Октября» за 1969 год, в которой были опубликованы воспоминания Василия Петровича. Приведу выдержку из этой статьи: «Летом 1919 года на южном фронте решалась судьба молодой советской республики. Белогвардейские войска Деникина вторглись на территорию Центрально-Черноземной области, они приближались к Царицыну. В то время Новохоперский уезд был занят белоказаками. Село Красное находилось в глубоком тылу белых, где они бесчинствовали, отбирали припасы, скот, расплачиваясь угрозами. И сельские коммунисты решили провести восстание, был создан повстанческий комитет. Жители, способные держать оружие в руках, были распределены на роты, у каждого подразделения был свой номер и командир, каждое подразделение знало, какой участок займет по сигналу восстания. Подготовления шли в глубочайшей конспирации. Однажды в полдень с сельской колокольни послышался тревожный звон – это был набат, сигнал к восстанию крестьяне заняли боевые рубежи. В восстании участвовали повстанцы соседних сел. Мне приходилось выполнять обязанности фельдшера. В село был послан карательный отряд белогвардейцев, который с позором выгнали из села. Наступило затишье, но вновь послышался набат, в село двигалась белогвардейская часть. Общими силами мы пошли в наступление, белые отступили. Но через несколько дней вновь разгорелся бой. Командира белых убили, и они растерялись, а мы стали гнать противника в рожь. Белогвардейцы были выгнаны из села, а потом и из Новохоперска. Об этой победе в губисполком послали телеграмму: «Новохоперск занят красными войсками при поддержке повстанцев» .

Во время восстания белоказаки обстреливали село со стороны сельской церкви, а недалеко от церкви стоял домик тещи Василия Петровича, Ольги Ивановны. Случилось, что во время обстрела Ольга Ивановна варила кашу. Пытаясь достать чугунок, она протянула руку к печи, но в это время снаряд попал в печную трубу и разорвался. Ольге Ивановне по локоть оторвало правую руку.

В госпитале для красноармейцев Василий Петрович служил до 1922 г. – до конца гражданской войны. За это время он переболел брюшным и возвратным тифом.

По возвращении Василия Петровича с гражданской войны семья обзавелась коровой, свиньей, птицами, но лошади не было: Василий особенно не занимался хозяйством. На месте тесной землянки отстроили дом. Как я уже говорила, в селе с 18 века сохранились украинские обычаи, и новый дом тоже был построен на украинский манер. Он был деревянный, все неровности и щели были замазаны глиной, стены побелены. В доме была одна комната и кухня. Половину кухни занимала печь, тоже тщательно выбеленная, до появления примусов еду зимой готовили в ней, а летом на специальном обруче с ножками, под которым разжигали костер. Печь топили камышом: дров не хватало, и поэтому к осени у болота, рядом с Красным, жители вырезали весь камыш. Варили еду в чугунках, ели деревянными раскрашенными ложками из глиняной посуды, которой в Красном было всегда много, потому что в соседнем селе Троицком было развито гончарное производство. Там делали миски, горшки, кувшины, в основном желтого или коричневого цвета. Иногда на посуду тонкой палочкой наносили орнамент, после чего обливали глазурью и обжигали. Троицкое было близко от Красного, и поэтому гончары продавали свою продукцию в основном на ежемесячной Краснянской ярмарке, куда съезжались умельцы со всего района.

Посреди кухни стоял стол, вокруг которого стояли табуретки. Дети спали на печи, родители на кровати в другой комнате. Дед вспоминает, что на кровати были подзоры – кружевная полоса, пришивавшаяся к нижнему покрывалу. Подзоры закрывали ножки кровати, это было обязательное украшение в украинском доме. Кружева плела Екатерина Павловна сама. Полы были покрыты ковриками, которые изготавливали сами: если какая то вещь в доме рвалась или портилась, ее не выбрасывали, а разрывали на ленты, когда таких разноцветных лент накапливалось много, их сшивали в длинные половики и пришивали к плотной ткани. Но, конечно, главным украшением дома были полотенца. Их Екатерина Павловна ткала сама. По краям нашивалась плотная белая ткань, а сверху еще нашивались кружева, получались очень длинные и узкие полотенца.

Конечно, убранство было очень скромное. Питались тоже очень скромно, основной пищей были картофель и молочные продукты. Хлеб пекли сами: женщины села ходили на спирт-завод и набирали в кадки барду, дома смешивали ее с мукой и пекли, маленькие лепешки подобные хлебу, дед называл их «шпурлыки-выплыгасы». Керосин для ламп и примусов, сахар, спички, селедку – самую дешевую рыбу, покупали в местном магазине «Потребкооперации», и иногда детей баловали конфетами-подушечками.

До революции в селе было много магазинов, с богатым ассортиментом, но с приходом власти Советов, здания магазинов были переданы в распоряжения Сельсовета, а их владельцев постигла жестокая судьба.

Начало 20-х годов было особенно тяжелым для молодой семьи. В 1921 году в стране начинается голод, охвативший примерно пятую часть населения страны. Единственным спасением для Гориных была корова: весь дневной рацион в то время составлял стакан молока и крошечный кусок хлеба, а иногда и без него. Если корова теряла молоко, то это семье грозила голодная смерть. Всего от голода в период с 1921 до 1922 года по официальным данным погибло свыше пяти миллионов человек.

С введением НЭПа семья прадеда почувствовала облегчение. Как и многие современники, Василий Петрович пробовал себя в предпринимательской деятельности. Сначала он начал работать в сапожной артели. А позже вместе с несколькими односельчанами он стал заниматься копчением колбасы. Это предприятие оказалось не очень успешным, общество «прогорело» и вся компания была посажена в «тюрьму»: небольшое помещение на втором этаже сельсовета. «Заключенные» находились под охраной местного сторожа в течение недели. Еду приносили родственники и передали в специально сделанное окошко в двери. После столь неудачного опыта прадед больше не занимался предпринимательством.

После этого Василий Петрович стал заниматься крестьянским хозяйством. И в 1925 году Горины вступили в ТОЗ. Товарищество по совместной обработке земли – одна из форм коллективного хозяйства. В ТОЗ объединялись лишь земельные участки и труд. Рабочий скот и сельскохозяйственных инвентарь использовались совместно в период сельскохозяйственных работ. Доходы распределялись по количеству труда в общественном производстве, а также иногда по едокам, по использованию средств производства. Это было взаимовыгодное предприятие, тем более что у семьи Гориных не было лошади.

В 1929 году началась очень трагичная страница в истории крестьянства, связанная с коллективизацией. В Красном на здании сельсовета висела выкрашенная в красный цвет доска: «Сегодня раскулачено», а ниже мелом писали имена раскулаченных. У крестьян отбирали все имущество, а их самих выселяли либо за пределы региона, где они ранее проживали, либо в отдаленные регионы страны. Раскулачиванию подвергались в основном владельцы крепких хозяйств, считавших, что смогут прожить собственным трудом, не вступая в колхоз. Наиболее дальновидные крестьяне предпочли отдать свое имущество и вступить в колхоз. В основном в колхозы вступали местная беднота, рассчитывая на улучшение своего положения. Надо сказать, что семья Василия Петровича жила гораздо лучше, чем колхозники, так как Василий Петрович был фельдшером и в среднем получал 70-80 рублей в месяц, выручало подсобное хозяйство.

В 1932 году начался страшный голод. Мой дед Михаил Васильевич объясняет это тем, что раскулачили самых лучших работников. Но историки видят причины голода в завышенном плане хлебозаготовки. Колхозные амбары были вычищены, у людей отбирали все продуктовые запасы. Началось массовое переселение в город: люди пытались спастись в городе от голода. Чтобы остановить переселение государство ввело паспортный режим. А так как колхозникам паспорта не выдавались, то это окончательно лишило их возможности переезжать в города.

Надо сказать, что Василий Петрович в начале был убежденный коммунист, но он глубоко разочаровался в советской власти, когда в Красном началась коллективизация. До конца своих дней он проклинал ругал Сталина и Ленина и считал, что революцию возглавлял Троцкий, а Ленин приехал, когда Октябрьская революция уже свершилась.

Екатерина Павловна не любила, когда муж говорил о политике, и просила его молчать, боясь, что арестуют и его и всю семью за вольные слова. По воспоминаниям в Красное регулярно приезжал «Черный ворон» – большая черная машина, в которой сидело 3 человека. На ней увозились «неугодные советской власти» люди. Такая судьба постигла соседа моего прадеда. Сначала забрали самого соседа, затем и всю его семью. Екатерина Павловна очень боялась, что такая же судьба выпадет на долю ее мужа.

Во время голода людей «косили» болезни, а в огромном селе была всего одна больница, в которой работал Василий Петрович. Находилась больница в здании бывшего дома управляющего имением Раевских господина Крейцера. Во время гражданской войны семья Крейцера бежала за границу.

Больница обслуживала все Красное и близлежащие села. На первом этаже находился приемный пункт, на втором – палаты для больных. Палат было пять: две мужские, две женские и одна детская. В каждой палате по 4 койки, всего 20 коек. Белье стирали в прачечной на первом этаже, там же находилась кухня. Для больных варили овсянку, перебоев с продуктами не было даже в голодное время, их доставляло государство. Столовой в больнице не было: еду разносили прямо по палатам. Персонал больницы составляли: врач Аристарх Григорьевич Зебрин, два фельдшера: Василий Горин и Иван Иванович Чернявский, акушерка и несколько медсестер. В больнице не делали операций, а при необходимости на операции возили больных в город. Лечили аспирином, горчичниками, банками, порошками. Рядом с больницей была сельская аптека – маленький ларек. В нем работали два провизора. Один делал лекарства, другой продавал. Там можно было всегда наполнить кислородную подушку или купить порошок. Больных с серьёзными заболеваниями отправляли в лечиться в город.

В 1937 году Василий Петрович окончил Острогожскую фельдшерско-акушерскую школу.

Голодные и тяжелые 30-е годы ушли, но пришла новая беда – Великая Отечественная война. На фронт ушли все дети. Старшего сына Михаила мобилизовали в 1939 г., Анну в 1943-м. Самого Василия Петровича призвали служить в госпиталь под Новороссийском. За годы войны ему присвоили звание ст. лейтенанта медицинской службы. В 1943 г. его приняли в партию, а принимал его сам Л.И. Брежнев, в будущем генеральный секретарь ЦК КПСС. Очень много крови и страданий Василий Петрович видел за годы войны, и только в 1945 году он был демобилизован и вернулся в родное село.

На пенсию Василий Петрович вышел в 1970 году, но продолжал помогать людям.

По словам очевидцев (родственников и односельчан) у Василия Петровича был удивительно красивый голос – лирический тенор, как у Лемешева, всю свою жизнь он пел в хоре и даже был участником областного Воронежского смотра художественной самодеятельности. Когда моя мама говорила: «Дедушка, ты поешь как Лемешев», – он отвечал: «Я пою лучше Лемешева», каждое утро он начинал с его любимой арии Ленского из оперы «Евгений Онегин»: «Что день грядущий мне готовит?»

В репертуаре у него было много украинских народных песен – одна из них особенно запомнилась моей матери – «Глянь моя милая, Зоринька ясная…» У Василия Петровича до самых последних дней его жизни была великолепная память, ясный ум, зоркое зрение. Он постоянно  выписывал и читал научно-популярный журнал «Наука и жизнь».

Его жена его Екатерина Павловна скоропостижно скончалась 1 июня 1981 г. А спустя 10 месяцев после смерти жены слег и сам Василий Петрович. 19 марта 1982 г. в ночь у Василия Петровича начались мучительные боли, он упал, его положили на кровать, и вызвали врача. Когда врач пришел, он спросил: «Чем я могу Вам помочь?». Василий Петрович посмотрел на врача и ответил: «Вы же знаете, что ничем». Прадед был хорошим диагностиком и давно сам себе поставил диагноз.

Василий Петрович  позвал дочь Анну: «Дочка не уходи, я тебе стихи почитаю». И он стал читать стихи, чтобы отвлечься и превозмочь боли в животе. Несмотря на преклонный возраст – ему было 91 год, он помнил очень много наизусть. Читал стихи о смерти, о любви известных и мало известных авторов 19 века – С. Надсона, К. Фофанова, А.К. Толстого. Никто и подумать не мог, что у простого сельского фельдшера такая любовь к поэзии и прекрасному. Вот живет простой скромный человек, и никто не задумывался о его внутреннем мире, о его душе. Василий продолжал читать стихи всю ночь, до утра 20 марта, потом закашлялся и замолчал. Дочь, посмотрела: отец скончался. Его похоронили в Красном. На похоронах было все село и приезжие из города Новохоперска. И до сих пор село помнят доброго, безотказного фельдшера, на руках которого родилась на свет большая часть жителей Красного.

Василий Петрович родился за 9 лет до начала ХХ века и пережил все войны, революции и социальные перестройки, кроме последней, начавшейся с приходом к власти М.С. Горбачева. Он, как большинство людей его круга, в молодости был очарован революционными идеями, с оружием в руках защищал их в годы гражданской войны, пережил разочарование от того, как они воплощались в жизнь, но защищал социалистическое отечество в годы Великой Отечественной войны. Думаю, последняя часть его жизни была самой спокойной и стабильной. До горбачевской перестройки оставалось три года.











Рекомендованные материалы


Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 2

Алатырские дети шефствовали над ранеными. Помогали фронтовикам, многие из которых были малограмотны, писать письма, читали им вслух, устраивали самодеятельные концерты. Для нужд госпиталей учащиеся собирали пузырьки, мелкую посуду, ветошь.

Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 1

Приезжим помогала не только школьная администрация, но и учащиеся: собирали теплые вещи, обувь, школьные принадлежности, книги. Но, судя по протоколам педсоветов, отношение между местными и эвакуированными школьниками не всегда было безоблачным.