Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

13.01.2014 | Архив Гриши Брускина

Живописный гнозис-6

(О шпалере Гриши Брускина "Алефбет") 2. Алефбет. Фигуры воображения. Часть 3

Продолжение

В том же ряду на шпалере фигурирует человек с двумя огромными глазами, как бы вышедшими за пределы головы. В комментарии к шпалере значится, что это два глаза души – «один смотрит на время, другой созерцает вечность» (49) . Эта гностическая фигура располагается между историей, эсхатологией и созерцанием вечности, к которой стремится гнозис (50) . Глаза или рука выглядят как атрибуты и как будто отсылают к атрибутам в руках фигур "Лексикона". Но это не так. По такого рода атрибутам невозможно идентифицировать персонажа. Атрибуты эти имеют не поясняющий, но мистический характер и выступают конкретизацией слова, или вписыванием слова в изображение. Они как бы находятся на полпути между словом и изображением. Сопротивление этих мотивов превращению в атрибуты свидетельствует о том, что мир "Алефбета", не столько аллегорический, сколько фигуративный, в том смысле, какой этом слову придает Лиотар. При этом фигуративность тут окрашена мистицизмом в той мере, в какой она сохраняет связь с индивидуальным опытом визионера, а не с аллегорическим багажом сообщества. Этот момент существенен, так как он проясняет различие между "Алефбетом"и "Лексиконами". Последние лежат в области аллегоризма, тех руин живого смысла, о которых когда-то писал Беньямин. Первый относится к области фигуративных различий и деформаций, которые связаны со становлением смысла и несут в себе сопротивление всякой мертвящей аллегоризации.

49. Ibid.
50. Любопытно, что подобный образ имеется в труде немецкого мистика ХIV века Генриха Сузо «Theologia germanica», где говорится о душе Иисуса Христа, которая имеет два глаза, правый – смотрящий на вечность, левый – на тварный мир. -- Light, Life, and Love: Selections from the German mystics of the Middle Ages. Ed. by W. R. Inge. Grand Rapids,, Christian Classics Ethereal Library,  1904,  pp. 59-60
51. Louis Marin. The Iconic Text and the Theory of Enunciation: Luca Signorelli at Loreto (Circa 1479-1484). New Literary History, v. 14, n 3, Spring 1983,  p. 559.
52. Гриша Брускин. Шпалера Алефбет,  с. 12.
53. The Hebrew Book of Enoch, chap. XXV.  Cambridge, Cambridge University Press, 1928, p. 88 54.  Ibid., p. 89. 
55. Moshe Idel. Kabbalah: New Perspectives. New Haven, Yale University Press, 1988, p. 63.
56.  Ibid., p. 107.
57. Согласно некоторым мистическим текстам, войти в мир трансцендентного можно только одновременно через два отверстия. Эти два отверстия многократно комментировались. Согласно Исааку из Акко (или Акре), например, эти отверстия идентфицируются как две сфирот – Гедула и Пахад, расположенные между сфирот Бина и Тиферет. -- Текст Исаака из Акко вопроизведен Иделем в книге: Moshe Idel. Absorbing Perfections. Kabbalah and Interpretation. New Haven, Yale University Press, 2002, pp. 450-452. Бина – сфира, известная как «Понимание» и занимающая положение среди трех верхних сфирот – это цель мистического восхождения. Мистик может войти в эти два отверстия, но ему еще необходима и диаграмма десяти кругов (или сфер), чтобы видеть, то что явлено его внутреннему взору, а именно системы концентрических кругов, схематически изображающих древо сфирот, «растущее» от земной сферы до высшей сфиры Кетер. Эйтан Фишбейн уподобил эту диаграмму из концентрических кругов буддистской мандале – изображению, позволяющему мистику проникнуть в невидимое.  -- Обсуждение Фишбейном Исаака из Акко см. в книге: Eitan P. Fishbane. As Light Before Dawn. The Inner World of Medieval Kabbalist.  Stanford, Stanford University Press, 2009, pp. 183-184.

Вернемся к фигурам, на которых лежит рука Бога. Рука – не атрибут, это носитель жеста - указывающего, скрывающего, карающего. Луи Марен связал фигуративность с жестом, указанием, которые так или иначе вписываются в текст. Фигурация, по его мнению, это «перевод в речевую практику этого молчаливого демонстрирующего жеста, который несет в себе любое высказывание» (51). Но поскольку в изобразительном тексте демонстрация присутствует изначально, речь идет, как считал Марен, о «демонстрации демонстрации». Рука в этом смысле показательна, так же как и глаза другого, только что упомянутого персонажа, которые обозначают сам процесс зрения, как деятельности. Важно и то, что это вписывание указания, демонстрации одновременно скрывает фигуры, на которые жест направлен. Жест фигурации тут подрывает существо репрезентации.

Среди таких персонажей фигурации обращает на себя внимание человек, скрытый двумя расположенными друг над другом красными кругами, покрытыми изображениями глаз. Брускин поясняет, что это Офаним – «ангелы-колеса. Символ Божественного всевидения. Охраняют Трон Его славы на седьмом небе. Занимают второе место из десяти в ангелологической иерархии. Над Офанимом стоит Офаниэль – блюститель лунного света» (52). Действительно, Офаниэль считался «ангелом лунного колеса», а Офаним – ангелами-колесами. В Еврейской книге Еноха дано вполне живописное описание этих влиятельных ангелов трона:  Офаниэль «имеет шестнадцать лиц, четыре лица с каждой стороны, также сто крыльев с каждой стороны. У него 8466 глаз, соответствующих дням в году. …Его высота равняется расстоянию, которое можно одолеть за 2500 лет пути. Никто не может узреть и выразить великую мощь его силы…» (53) «Все Офаним покрыты глазами и сияют; семьдесят два сапфира приделаны к их одеждам с левой стороны» (54) и т.д. Этот текст хорошо показывает, до какой степени мистические описания сопротивляются визуализации. Брускин и не стремится к воспроизведению этих невообразимых деталей. Так, например, в шпалере дважды фигурируют Хайот (Hayyoth, Chayoh, Chiva) – огненные животные из видения Иезекииля, они же ангелы, равные по рангу херувимам, живущие на седьмом небе. В еврейской книге Еноха они описываются как создания с четырьмя лицами и крыльями, расположенные у колес Меркавы. Хайот считаются движителями колес, и этим как бы родственны Офаним. Придуманный для них Брускиным образ в виде своего рода бурдюков с небольшими головками  не имеет ни малейшего видимого отношения к четырем зверям, описанным в Библии. Второй раз Брускин ассоциирует их с «живыми числовыми сущностями» -- сфирот). Неопределенность «вида», его изменяемость в зависимости от контекста описаний позволяет менять смысл фигур, переводя их из одной смысловой модальности в другую.

Визуализация у Брускина может быть способом перекодирования слова, имени, буквы. Офаниэль получает свое имя от слова ophan  -- шар, сфера, в данном случае – лунная. Отсюда круги-сферы в изображении, буквально переносящие этимологию слова на облик фигуры. В еврейской книге Еноха Офаниэль ассоциируется с тремя другими князьями ангельских сонмов – Галгаллиэлем, Рахатиэлем, и Кокбиэлем. И все эти ангельские князья связаны с  небесными телами и их движением. Галгаллиэль, например, получает свое имя от Galgal – солнечная сфера, Кокбиэль – Kokab – планета, Рахатиэль – от rahat – бежать, двигаться. 8466 глаза Офаниэля соответствуют количеству часов в лунном году, состоящем из 352 ¾ дней. Иными словами, то, что непросвещенному наблюдателю кажется необъяснимой фантазией, оказывается результатом генезиса видимости из цифровых и буквенных значений.

Работа художника кажется работой перекодировки буквенного, письменного в изобразительное. Но эта фигурация и есть движение мистика от книги к непосредственному созерцанию Бога или близких ему сущностей. При этом образ вовсе не обязательно лежит в конце мистического восхождения. Движение это может принимать и обратное направление, оно может начинаться образом и завершаться абстракцией слова. В брускинской фигурации никогда до конца не известно, что является истоком, а что результатом. Так колеса-круги-сферы, как показал Моше Идель, – постоянный мотив еврейского мистического визионерства. Например, Абрам Абулафия часто созерцал круг как символ обретения утраченного единства (вполне гностический мотив). Но круг – изобразительная или геометрическая форма – понимался им как результат соединения двух букв "йод", каждая из которых изображалась в виде полукруга, при этом одна эта буква символизировала человеческую., а вторая - божественную половину (55).  Как считает тот же Идель, круг – это часть самого процесса визионерства, он организует цвета сфирот, имена Бога и является диаграммой небесного мира (56). Круг поэтому не может пониматься как простая иллюстрация к слову. Круг – это инструмент вхождения в трансцендентное (57) . В некоторых персонажах шпалеры– в человеке с черным кругом, человеке со спиралью --  не ангельские колеса, но другие круговые формы действуют именно как генераторы движения между видимым и невидимым. Во всех этих случаях речь идет не столько об атрибуте, сколько о форме, генерирующей движение фигурации.

Сложность путей фигурации видна в «Человеке с лицами» -- фигуре, перед лицом которой (лишенным черт) парят двенадцать черных профилей, выражающих интеграцию еврея в 12 колен израилевых. В той же шпалере (как и в случае с Хайот) этот мотив почти «дословно» повторяется. Вместо черных профилей тут парят 12 красных лиц. Но в данном случае фигура эта выражает цифровую полноту мира через 12 знаков зодиака, 12 месяцев года, 12 сыновей Иакова и т.д. Почему фигуры зодиака обозначены красными (огненными?) лицами, сказать трудно. Показательно, однако, что родственные иконографические схемы могут читаться по-разному. Аллегория тут никогда не достигает кристаллизации, но всегда находится в состоянии смысловой подвижности. Это безразличие художника к видимому чрезвычайно показательно. Воплощенность числа 12 всегда может принять иную форму. 

Продолжение следует



Источник: НЛО №122, 2013 ,








Рекомендованные материалы



Живописный гнозис-9

Человек на шпалере соотносится с мистическим текстом, в котором визионеру предстают видения (отсутствующие в шпалере) и слышатся слова, отношение которых к видимой фигуре загадочно. Фигура отсылает к видимому и слышимому, никак не явленным в ней...


Живописный гнозис-8

Мир "Лексиконов" мне представляется миром идентичности. Фигуры в нем не индивидуализированы, не отличаются друг от друга, но при этом обладают своего рода тяжеловесной определенностью. Это определенность бесконечно умножающихся симулякров, копий.