Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

24.11.2011 | Арт

Возможное сообщество

Санкт-Петербургская «Новая академия» снизошла до Москвы

Проект, ставший финишной чертой многодневного марафона 4-й Московской биеннале, изначально воспринимался чем-то вроде фронды в отношении к тем идеям и ценностям, что исповедует древняя столица. После посещения организованной в фонде культуры «Екатерина» выставки «Новая академия. Санкт-Петербург» понимаешь, что искусно инсценированная артмейкерами вражда между двумя столицами российского современного искусства пожалуй что мнимая. Более того, воспринимавшиеся антагонистами московский концептуализм и петербургский неоакадемизм — две стороны одной медали. Перефразируя название другой выставки куратора Виктора Мизиано, москвичи и питерцы оказались «возможным сообществом».

Новая академия изящных искусств (НАИИ) была основана в конце 80-х, в самый разгар перестроечного времени. Пройдет каких-то два года — и власть подыграет большому классическому артпроекту, город вождя мирового пролетариата Ленинград будет переименован в алтарно-створчатый Санкт-Петербург.

Ставший легендой ленинградского андеграунда художник Тимур Новиков, побывав на Западе и узнав, что все ниши модернистского и постмодернистского искусства там заняты, поднимет на щит сущностную для Питера идею «классики и красоты». Его единомышленниками стали те, кто сейчас забронзовел в своем статусе профессоров, академиков и членкоров, чурающихся модернистской наивности НАИИ: Георгий Гурьянов, Денис Егельский, Олег Маслов, Виктор Кузнецов, Ольга Тобрелутс, Влад Мамышев-Монро, Андрей Хлобыстин и другие.

Куратор выставки, знаменитый искусствовед Аркадий Ипполитов уподобил новиковскую НАИИ основанной братьями Карраччи в Болонье конца XVI века «Академии вступивших на истинный путь». Обе были фрондой в отношении официальной художественной доктрины. Правили бал в них не догма и бюрократический канон, а атмосфера дружеской семейственности, дух свободной мастерской. Однако имеются и различия.

Когда ходишь по выставке, почему-то неотвратимо крутится в голове ставшее базовым для московских концептуалистов словосочетание «пустотный канон». Акриловой, фотопечатной, масляной красоты с голыми в основном парнями в экспозиции хоть ложкой ешь. Однако эта классика относится к той, что исповедовали братья Карраччи, как палехские шкатулки к русской иконописи. Залы фонда проходишь не задерживаясь. Пустоватенько и симулятивненько. Часто прямо-таки манифестация плохой живописи. Более того, самые удачные работы как раз те, где классическое искусство ощупывается глазом сквозь ощутимые визуальные помехи; те, где дистанция в отношении к канону классики и невозможность приблизиться к нему увидены с нежной меланхолией. Это, например, репродукции Станислава Макарова памятников Питера в технике каллитипии и гумми-пигментной печати; некогда нелюбимые мною, а в новом контексте заново открытые работы Егора Острова — показанные сквозь живописную имитацию фотографического растра шедевры Возрождения и барокко; это конечно же пленяющие своим запредельным визуальным коллажем атласные и парчовые ковры самого Тимура Новикова, в которых открытки с памятниками классического искусства нашивались на роскошные восточные ткани. Эти работы прекрасно комментирует фраза, завершающая написанную Екатериной Андреевой лучшую статью каталога выставки: «Истинность идеального невыразима, но и непреложна».

А что же опусы тех, кто в своей агрессивной «плохишевской» манере имитации «роскоши и престижа» тягается уже совсем не только с салонной живописью и живыми фотокартинами на античные сюжеты буржуазной культуры эпохи декаданса, но и с продукцией современных бутиков для среднего класса? Их искусство, как и неоакадемизм в целом оправдывает лишь неугодная членам НАИИ наррация, встраивание в (да-да, тот самый) концептуальный контекст. И тогда все становится на свои места.

Манифесты, тексты, эпатажные декларации о намерениях, равно как и акции в режиме реального времени, принимаются событиями куда более ценными, нежели изобразительные иллюстрации к ним. Метаязык, комментарии, установление границ искусства — вот вам и треугольник, что в итоге вышел краеугольным камнем НАИИ. И чем же они антагонисты московским концептуалистам? Ведь Кабаков тоже рисует. И так же плохо, как славные академики новиковской школы. А такие давно живущие за рубежом «москвичи», как Эрик Булатов или Виктор Пивоваров, в изобразительном плане просто гении в сравнении с «академиками нулевых» Андреем Медведевым и Алексеем Беляевым-Гинтовтом. И москвичи-концептуалисты, и петербуржцы-академисты вовсю привлекают в союзники новые технологии. Ставят их на службу прежде всего интерпретации, а не визуальной коммуникации. Потому как долго созерцать в обоих случаях — часто травмировать вкусовые рецепторы.

В смысле перспективы формотворчества самым ценным считаю опыт нелюбимого и академистами, и концептуалистами модернизма. А ведь именно модернизм воспитывает математическую дисциплину формы и уважение к пластически-структурному мышлению. Посмотрите сначала постройки Палладио, а затем картины Малевича. Сами убедитесь, кто доподлинно был хранителем великих идей.



Источник: "Московские новости", 07 ноября 2011 года,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
08.11.2021
Арт

Вечные 90-е

Творчество Межерицкого - странный феномен сознательной маргинальности. С поразительной настойчивостью он продолжал создавать работы, которые перестали идти в ногу со временем. Но и само время перестало идти в ногу с самим собой. Ведь как поется в песне группы «Буерак»: «90-е никуда не ушли».

Стенгазета
28.07.2021
Арт

Внутренний фронт

Зангева родилась в Ботсване, получила степень бакалавра в области печатной графики в университете Родса и в 1997 переехала в Йоханесбург. Специализировавшаяся на литографии, она хотела создавать работы именно в этой технике, но не могла позволить себе студию и дорогостоящее оборудование, а образцы тканей можно было получить бесплатно.