Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

05.07.2011 | Музыка

Мир как вой и представление

«Сотворение мира»: Public Image Ltd, Gogol Bordello и президент Медведев в Казани

В прошлую субботу в Казани состоялся очередной фестиваль «Сотворение мира», организованный Андреем Макаревичем и Александром Чепарухиным, на котором выступили люди вроде Джона Фогерти, Джона Лайдона и Amadou & Mariam, а также президент РФ. Александр Горбачев съездил на место событий и убедился, что государственные деньги можно тратить так, чтобы никому не было стыдно.

Промоутер Александр Чепарухин (он же арт-директор «Сотворения мира») приехал в Казань в атмосфере затухающего скандала. За неделю до того в Перми состоялся фестиваль Kamwa Port, куда Чепарухин притащил певца Трики.

Певец Трики оказался большим поклонником талантов русских рэперов Ноггано и Сявы, случайно встретил в Перми обоих, сильно проникся, записал с Сявой совместный видеоролик, где в основном качал головой в камеру, а на следующий день вытащил непосредственно на фестивальную сцену.

Интеллигентные организаторы обиделись и предъявили Чепарухину за то, что он вообще Сяву куда-либо пустил. Немедленно подтянулась пресса. В чепарухинском фейсбуке развернулся остросюжетный сериал: подробности истории вскрывались постепенно; в частности в какой-то момент выяснилось, что еще до всей истории с Сявой Чепарухин, выпив полбутылки коньяка, вышел подпевать группе «Волга», чем удивил дирекцию. Что тут скажешь? Они плохо знали своего партнера. Чепарухин всегда так делает. Тем и велик.

«Сотворение мира» — уникальный по всем статьям прецедент: четыре года назад Андрей Макаревич договорился с казанской мэрией, та выделила денег, Макаревич позвал Чепарухина — и они построили фестиваль. Абсолютно бесплатный, на главной площади города под стенами Кремля, с огромной сценой, поделенной на две половины (пока на одной играют, на другой настраиваются; перерывы между сетами таким образом исчезающе малы, и за 10 часов успевают выступить больше двух десятков групп), с феноменальным звуком, отстроенным голландцами, с экранами, на которых все происходящее видно даже очень издалека, с хедлайнерами со всего мира. В прошлом году с бюджетом возникли определенные трудности; Макаревич пошел к президенту, тот добавил еще миллион долларов — в итоге «Сотворение мира-2011» стоил два с половиной миллиона американских денег.

Я не уверен, что даже в Москве есть фестиваль, который стоит дороже. Впрочем, я не уверен и в том, что в Москве есть фестиваль лучше.

На государственные деньги Чепарухин, который в частных и публичных разговорах при всяком удобном случае клянет действующую власть, устраивает шабаш мультикультурализма, торжество объединения, сводит вместе нью-йоркцев и бенинцев, сталкивает лбами Гарика Сукачева и Евгения Гудзя (так, что становится понятно, кто тут поэт, а кто неизвестно кто), зовет любимых музыкантов, которых здесь никто не знает, из-за океана, предоставляет хедлайнерский сет авангардному постпанку. В 7 часов вечера, когда количество народа на площади определенно измеряется десятками тысяч, на сцену выходит группа «Ят-ха» и двадцать минут играет профетический горловой рок про шаманов и тундру. Не знаю, есть ли во всем этом какое-то лицемерие. Может, и есть. Может, и вполне сознательное (ну типа — если лицемерие позволяет себе власть, почему не можем его позволить себе мы; тем более когда оно во благо). Но если уж сотрудничать с государством, то, наверное, так, как это делает Чепарухин, — так, чтоб никто не догадался.

«Сотворение мира» официально переводится на английский как «The Creation of Peace» и вообще всячески подразумевает пацифистский и благотворительный настрой — тут и эмблема, и затеянный в этом году Макаревичем и третьим организатором фестиваля Сергеем Мировым фонд помощи престарелым немощным музыкантам «Благодарность» (правда, фамилии музыкантов не сообщаются, фонд пока не зарегистрирован, экспертный совет не набран, но деньги в Казани уже собирали). Есть, однако, ощущение, что библейский смысл тут реализуется куда нагляднее — Чепарухин и его соратники и правда творят миры для собирающейся на городской площади в выходной день публики; и это тоже, конечно, в своем роде благотворительность — только культурная.

Понятно же, что все эти чудные бенинцы, тувинцы, канадцы, португальцы, малийцы и даже британцы, приедь они вдруг в Казань сами по себе, не соберут и двухсот человек (и не факт, что они соберут столько в Москве: кое-кто туда играть поехал, кое-кто — нет). А тут — пожалуйста.

Квебекское трио De Temps Antan отбивает ритм каблучками, бормочет-распевает на три голоса лихой ускоренный фольклор под скрипку и бузуки. Португальцы Oquestrada играют резво переработанное и приукрашенное фаду вперемежку с акустической поп-музыкой европейского Юга — очень красиво, очень зрелищно, очень изобретательно. Нью-йоркский авант-блюзовый ансамбль Hazmat Modine объединяется с бенинским Gangbe Brass Band, на сцене — примерно 15 человек (получается, правда, скучнее, чем если бы американцы играли сами по себе, но это детали). Слепые малийцы Amadou & Mariam стоят на сцене, держась за руки, играют вязко и веско и даже не поют спродюсированную Албарном «Sabali» — все равно ее бы тут никто не узнал. И все сколько-то там тысяч — смотрят, хлопают, танцуют.

Конечно, во всем этом есть доля абсурда; конечно — то ли в силу разных вкусов разных организаторов, то ли в силу того, что надо было все-таки предъявить публике что-то понятное, — временами случались очень странные сближения. После Hazmat Modine на сцену почему-то вышел Роман Мирошниченко — массивный лохматый мужчина, который стал самозабвенно пилить на электрогитаре вариации на тему «Stairway to Heaven» (буквально). «Неприкасаемые», ансамбль из полутора десятков музыкантов во главе с Гариком Сукачевым (сигарета в зубах, язык на плече, татуировка Сталина на правой груди по заветам классика и полное впечатление, что человек прямо на сцене сляжет с инфарктом), играл встык с Gogol Bordello — и те и другие устраивали балаган, но у первых выходило как-то злобно, настырно и натужно, а у вторых — легко, задорно и красиво; и те и другие переигрывали Высоцкого, но у Сукачева это было до ужаса пошло, а у Гудзя — диковато и остроумно. Вслед за Public Image Limited играли набор радиохитов десятилетней давности «Би-2» — тут уж, наверное, не нужно вовсе никаких комментариев.

Ну и да: апофеоза абсурд достиг, когда в разгар сета Gogol Bordello на сцену вышел президент Медведев и поздравил всех собравшихся с тем, что фестиваль обошелся без дождя. Разумеется, дождь начал накрапывать немедленно.

Медведев спустился в толпу, героически дослушал сет Гудзя и компании до конца в компании мэра Казани и Сергея Безрукова (который появился откуда-то из-под земли, как свидетель из Фрязино), был окружен хороводом бенинских негров, которых инсталлировал в специально подобранную массовку Чепарухин, много улыбался, мало двигался и в конце концов размеренным шагом отправился на холм к машине. Вслед за ним из фан-зоны потянулись примерно четыре десятка людей в штатском.

А потом были Public Image Ltd — и про это надо сказать отдельно, потому что Джон Лайдон, 55-летний английский шут в белом костюме, с безумным взглядом, хохолком на голове и повадками опустившейся суперзвезды, в каком-то смысле стал образцовым талисманом всего «Сотворения мира». Всю дорогу до концерта он творил какой-то диковинный фарс. Хотел люкс; отказывался от одного люкса и требовал другой. Хотел стимуляторов (говорят). Привез с собой седеющего джентльмена с прической как у Гэри Олдмана в «Пятом элементе» и не расставался с ним даже на сцене — тот стоял у стенки и потопывал ножкой; говорили, что это лайдоновский друг и одновременно охранник, было похоже на более тесные связи. Чудил на пресс-конференции — заявил, что ссыт на могилу Тони Блэра, отпрашивался выйти покурить, требовал от кого-нибудь из журналистов выйти к микрофону и спеть (кто-то вышел и спел группу Foo Fighters). В общем, он всю дорогу устраивал клоунаду, и казалось уже, что и сет PIL окажется профанацией сродни реюниону Sex Pistols, — тем более что в составе нет ни Джа Воббла, ни Кита Левина.

Но как только Лайдон распахнул глаза и возопил на всю площадь первую строчку «This Is Not a Love Song», стало ясно: все ложь, и его шутовство — в первую очередь. Это был феноменальный, убийственный концерт — с «Swan Lake», с «Flowers of Romance», с песней, растянутой на 15 минут (кажется, это были «Poptones», но не уверен).

PIL изначально проповедовали максимализм минимальными средствами, изгнали из панка замшелый рок-н-ролл и насытили его иссиня-черным грувом, позаимствованным из даба и диско; грувом, который не расслаблял, а настораживал, пленял, сковывал; грувом, который шел с холодных улиц и неуютных фабрик. Вот этот грув — суровый, злой, захватывающий — со сцены и шел, и надо сказать, что Лу Эдмондс (совершенно братье-коэновской внешности гитарист), Брюс Смит и Скотт Фритт справлялись с ним выдающимся образом. Ну и Лайдон — он пел, он выл, он шептал, он орал, он причитал, он голосил; он вел себя как раскаявшийся Гитлер на трибуне; он впитывал в себя этот грув — и этот грув ломал его лучше любых стимуляторов. После того как все закончилось, было непонятно, как теперь слушать не только группу «Би-2», но и главного хедлайнера Джона Фогерти (который профессионально отыграл программу закусочного рока, им же и придуманного; больше, пожалуй, говорить не буду — во избежание). Публику, впрочем, именно они, кажется, и спасли от окончательного ступора.

...Через пару часов после этого действа я обнаружил себя на так называемом афтепати в казанском пивном ресторане. Лайдон снова был на сцене (разумеется, вместе с другом-охранником) и на разные лады орал слово «warrior»; рядом с ним стоял и подпевал Гудзь из Gogol Bordello, потом к ним присоединилась молодой отечественный талант Женя Любич; откуда-то сбоку дудели люди из «Неприкасаемых»; девушки из подпевки Amadou & Mariam читали рэп; рядом скакала и сверкала пупком девица из мордовской народной группы «Ойме»; старый фанат в бандане с надписями «Чиж и Ко» и «Король и шут» норовил схватиться то за гитару, то за бас; неведомый негр в бандане показывал всем, как и что играть; слева наигрывал аккорды Макаревич; потом Лайдон пошел пить пиво, а Гудзь стал класть на слабую долю песню «Пока горит свеча»; потом на сцену взобрался Чепарухин и начал горловым пением изображать «Поворот»; гитарист Джона Фогерти лез за установку; казанские девушки с глубоким декольте фотографировались в обнимку с музыкантами групп, названия которых они слышали в первый и последний раз; потом басист Gogol Bordello задел друга Лайдона; чуть не началась потасовка; охранники вырубили электричество; но все закончилось хорошо, и лидер Public Image Limited ушел из ресторана в 8 утра, последним; а может быть, все было и не так, не с теми, не в том порядке — никто уже не вспомнит. То был знаменитый чепарухинский джем, который происходит после каждого его фестиваля и кульминацией которого неизменно становится выход самого промоутера — коленопреклоненного, вздымающего руки к небу; то был свальный музыкальный грех, которого больше нигде и никогда не увидишь и не услышишь, — тем и велик.

Я стоял, смотрел и думал, что все это, в сущности, может служить удобной аналогией и метафорой для «Сотворения мира» в целом — так ловкая проделка, проказа, мелкое хулиганство, совершенное большими людьми за большие деньги, обретает масштаб и значение, превращается в подлинное миссионерство и просветительство.

Впрочем, вру. Ни о чем таком я в тот момент не думал. Не до того было. Когда на твоих глазах Джон Лайдон лезет обнимать Макаревича, а тот в пиджаке и шляпе с инфернальной улыбкой чешет гитарные струны, — как-то не до дум.



Источник: "Афиша", 30.06.2011,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
20.12.2021
Музыка

Игра для своих

После исполнения музыканты и директор ансамбля Виктория Коршунова свободно беседуют, легко перекидываются шутками с Владимиром Ранневым. Всё это создаёт такую особую атмосферу, которую генерируют люди, собравшиеся поиграть в своё удовольствие, для себя и немного для публики. А как же молодые композиторы?

Стенгазета
18.10.2021
Музыка

Последние песни

Концерт Берга «Памяти ангела» считается одним из самых проникновенных произведений в скрипичном репертуаре. Он посвящен Манон Гропиус, рано умершей дочери экс-супруги композитора Альмы Малер и основателя Баухауза Вальтера Гропиуса. Скоропостижная смерть Берга превратила музыку Концерта в реквием не только по умершей девушке, но и по его автору.