Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

25.01.2011 | Театр

Все при деле

Кирилл Серебренников поставил "Околоноля"

Премьера спектакля «Околоноля» в театре под руководством Олега Табакова вызвала интерес, который не объясняется ни качеством спектакля (каким бы оно не было), ни даже фигурой его постановщика – Кирилла Серебренникова. Новостные заметки сообщают главное – Владислав Сурков, замглавы кремлевской администрации и предполагаемый автор романа, инсценированного Серебрениковым, посетил премьеру. Говорят, остался доволен. Рецензии, появившиеся на следующий день в центральной прессе, критики тоже начинают с установления автора. Секретом Полишинеля называет этот казус критик Марина Давыдова, да и все остальные не сомневаются, кто на самом деле стоит за прозрачным псевдонимом. Лишь сам Сурков (жену которого так кстати зовут Наталья Дубовицкая) продолжает свою постмодернистскую интригу, то публично обругает роман, то напротив, признает замечательным… Собственно так уж получилось, что роман особенно и не обсуждали, или уж во всяком случае, говорили о нем куда меньше, чем об его авторе.

Тем не менее, многие подивились, когда стало известно, что Серебреников взялся по этой книге ставить спектакль. Такой простой резон, как желание подольститься к кремлевскому чиновнику, для тех, кто лично знает Серебреникова, кажется неубедительным. Это ведь не то же самое, как если бы в Малом театре при советской власти «Целину» бы поставили – тут никаких указаний сверху. Сам Серебренников уверяет: «Я же не делаю это на заказ, меня же никто не заставляет, я сам за это взялся. Текст находится, с одной стороны, в литературном, с другой стороны — в политическом дискурсе, это делает его такой матрешкой, ее страшно интересно разбирать».

Политический дискурс -- это впрямую об авторе. Который, впрочем, как бы не известен. Но в то же время все его знают. Так королева, появившись под маской на придворном маскараде, дает приближенным свободу от этикета – но не безграничную, не дураки же. Риск все же сохраняется – и барский гнев и барская любовь одинаково возбуждают.

Премьеру предваряли показы на проверенной публике – в театре такие прогоны называются «для пап и мам», они обеспечивают первым показам максимально доброжелательный прием. Экспертам «Золотой маски» в приглашении на премьеру отказали, объяснив, что рано еще, спектакль сырой. Критики из основных изданий присутствовали. Других обещали позвать попозже – мест, дескать, мало. Правда, на премьеру продавали билеты, говорят, что за 4-5 тысяч рублей (коммерческие цены сейчас предполагают разброс от 3,5 до 14 тысяч рублей)… Основную публику составляли важные персоны: тут были и ведущий Владимир Соловьев, и олигарх Роман Абрамович, и главный редактор «НГ» Ремчуков, и депутат Семаго, актеры, режиссеры… Хотя на самом деле ничего особенного, модная премьера -- модная публика. Несмотря на то, что спектакль идет четыре часа, все, говорят, остались довольны и много хлопали, вызывали автора . . Автор, однако, на сцену не вышел.

Теперь часть вторая, или как принято в театре – второй акт. Оправдание. Поскольку привкус некоторой – как бы это по мягче, амбивалентности события – все же остается. И для Серебреникова важно – что именно увидит публика в его спектакле по роману известного анонима. Как ответить на вопрос, заданный рядовой зрительницей в блоге журнала «Афиша»: «Актерский состав - блестящий. Сценография - тоже ничего. Да и режиссерская работа не вызывает вопросов, кроме главного - зачем он вообще выбрал ЭТОТ текст?»

В интервью можно растолковать, что просто текст понравился, а никаких пропагандистских задач режиссер и в мыслях не имел: «Этот роман помимо языка интересен еще и типом этого главного героя. Который залит по уши кровью, любит Аллена Гинзбера в оригинале, задумался о бренности бытия и решил перестать убивать, периодически возглашая гимн жизни, которая «маленькая такая, забилась в температурный зазор градусов в десять и зовет оттуда Бога тонким голосом». Очень узнаваемый персонаж... Но вот в чем штука: совершенные убийства приводят к развалу, распаду, никакая рефлексия и п...здострадания не смоют слез и крови замученных этими Егорами людей. Так что то, что в спектакле рассматривается, — это уже не герой, а руины героя, труп героя, герой расщепленный».

Но увидят ли этот ясный меседж публики и критика? Прочтут ли заложенный в спектакле смысл? Как выяснилось, прочли по разному.

Вот Марина Давыдова в «Известиях»: «Страшноватый инфернальный мир тут не причина безнравственности главного героя, а его следствие. Alter ego автора - не порождение этого мира, он - его творец (с маленькой буквы)». Роман Должанский в «Ъ»: «Не вступая в спор о власти, Серебренников на самом деле дает под дых шутнику и жизнелюбу Дубовицкому, выбивает из-под него почву: нет уже никакой жизни, поэтому и земная власть бессильна….Кем бы ни был автор этого романа, финал спектакля звучит для его лирического героя как приговор без права обжалования.»

Иначе прочла театральный текст Алена Карась из «РГ»: « Этот новоявленный Гамлет, в отличие от того, рефлексирует, стоя уже по горло в крови. Он, как и Чичиков в рижском спектакле Серебренникова, самый страшный, но и самый лучший из всех. Ему дано увидеть распад. И прокричать свое "верую, ибо абсурдно": насквозь коррумпированная, сращенная с бандитами власть все же единственное, что нас спасает. Без нее - хаос и небытие».

В общем, все при деле. Театр показывает распад, замеченный не кем-нибудь, а главным идеологом страны. Который тут вроде бы и не причем. Это же не он сказал – а некий никому неизвестный писатель. Идеолог же сидит в партере и снисходительно разглядывает фигу, которую сам же себе и показывает. Счастливый человек.



Источник: "Новые московские новости", 1.2011,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
23.02.2022
Театр

Толстой: великий русский бренд

Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.

Стенгазета
14.02.2022
Театр

«Петровы в гриппе»: инструкция к просмотру

Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.