Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

05.12.2008 | Арт / Интервью

«Я всю жизнь пишу одну картину»

Искусство - это удовлетворение органических потребностей, а не просто способ заработать на кусок хлеба

В залах Государственной Третьяковской галереи на Крымском Валу завершает работу выставка "Оскар Рабин. Три жизни" - приуроченная к 80-летию ретроспектива одного из крупнейших представителей советского андеграунда, участника так называемой "Лианозовской группы", инициатора разогнанной властями "Бульдозерной выставки". Это не только самый полный на сегодня показ работ художника, но и, как ни странно, первая его персоналка в Москве (небольшая экспозиция в Государственном Литературном музее 1991 года - не в счет, поскольку с 1978-го живущий во Франции Рабин не имел к ее устройству никакого отношения). Весной прошлого года, впрочем, он выставлялся в Отделе личных коллекций ГМИИ имени А.С.Пушкина, но вместе с женой Валентиной Кропивницкой и покойным сыном Александром. Теперь же Третьяковка чествует самого Рабина - при поддержке Некоммерческой организации "Ты и искусство", учредителями которой являются Ивета и Тамаз Манашеровы, обладатели самого большого российского частного собрания произведений Рабина. Оскар РАБИН ответил на вопросы газеты "Культура".

- Оскар Яковлевич, еще до того как я включил диктофон, вы обмолвились, что вам повезло в жизни и вы чувствуете себя счастливым. Что вы имели в виду - возвращение гражданства в 1990-м, получение российского паспорта в 2006-м, выставки в Петербурге и в Москве, именно эту ретроспективу в Третьяковке? То есть восстановление исторической справедливости ?  

- Повезло больше: я прожил жизнь, занимаясь тем, что всегда, с самого детства люблю и, хочется верить, умею делать - рисовать. Обожаю запах краски. Держать в руке кисть или карандаш - наивысшее удовольствие, как и возможность с их помощью, а не на словах передать другому человеку то, что тебя тревожит, то, что ты сейчас чувствуешь.

Понятно, что сама жизнь гораздо важнее всех моих картинок, но без них я для себя жизнь не представляю. Искусство - это удовлетворение органических потребностей, а не просто способ заработать на кусок хлеба. Поэтому вопросы возраста, пенсии меня не интересуют, как и саморефлексия на тему "хорошо-нехорошо": куда повело - туда и повело, значит, так надо, так требуется организму. Рисовать буду всегда и как всегда, не задумываясь об "актуальности" своего творчества. Ничего не делать я не способен, измениться в угоду времени - не могу.

- Выглядит манифестом представителя чистого искусства, выброшенным из бойницы башни из слоновой кости. Ваши вечные оппоненты - консерваторы из МОСХа - любят говорить до сих пор нечто подобное в свою защиту. Они, мол, вне времени. Однако ваши работы увязаны во времени - тем и хороши. В них навсегда остался лианозовский барачный дух, даже если и появляются в этом землистом мареве атрибуты парижской жизни. Ваша биография даже не драматична, а травматична. Разгон "Бульдозерной выставки", лишение гражданства, гибель сына... Так влияют социальный контекст, жизнь и быт на творчество - или нет? Это вопрос к "Солженицыну в живописи", как вас называют на Западе .

- Жизнь есть жизнь. Даже в самой башне из слоновой кости, как вы сказали, может быть меньше или больше кислорода, поступающего извне. Ее можно просто начисто уничтожить одним нажатием кнопки - и она перестанет существовать вместе со своими обитателями. Ты пытаешься укрыться внутри себя - но на улице война, ужас, гроза, грязь или, наоборот, весна и праздник. Деваться от соучастия в этой жизни некуда. Но почему я говорю, что мне повезло, несмотря на все внешние катаклизмы в биографии? Я всегда рисовал. И свою раннюю живопись, когда писал с натуры, тоже не считаю чем-то позорным. Мне нравилось рисовать. Не было никакой концепции в картине "Все, что осталось от получки" с водкой, селедкой и сдачей, это настоящий реализм, а потом "водки-селедки" стали главной темой творчества, которое почему-то называют соц-артом. Но я просто художник, рисовальщик, никакой не Солженицын. Я даже в диссиденты не стал бы себя зачислять. Но мне надо же что-то изображать? Ну вот, то, что знаю и помню до сих пор.

- И никакой социальности ?

- Человек - это социальное животное. И я живу среди таких же социально озабоченных животных: все, что происходит вокруг, хотя бы косвенно, касается и меня. Но моя профессия - картины.

Ну а положим, сапожник тачает сапоги. Он живет здесь и теперь, остается человеком, реагируя на быт. Я тоже реагирую, может, это гораздо нагляднее, чем в форме сапога или его каблука. Но я повторяю: это произведение искусства, а не манифест. У сапожника - кожа, гвозди, у меня - холст, краски. Но профессия есть профессия. Я внятно объясняю? Да, слежу за окружающей жизнью, даже пользуюсь машинкой под названием Интернет. Но это не значит, что от этого что-то изменится в моих картинках. Не претендую на социально-философские обобщения.

- Неужели мастерская с окнами на Центр Помпиду, бешеные аукционные цены на картины, Париж и тот же упомянутый Интернет никак не повлияли на "картинки" бывшего обитателя лиазоновского барака ?

- Больше влияет возраст: я даже физически не тот, что был пятьдесят лет назад, когда начиналось Лианозово. А так - я не обижаюсь, когда мне говорят, что я всю жизнь пишу одну картину. Это именно так. Эта картина - единственное, что я могу сделать в жизни прилично. Пытался менять эстетику - плохо получается.

- Вы - заложник Лианозово ?

- Нет, собственной эстетики, живописи, если хотите. Я пытался зарабатывать детской иллюстрацией, как Кабаков или Пивоваров, - издательства не брали. Ну не мог я. Приходилось работать десятником на железной дороге. Хоть я даже получил диплом на Фестивале молодежи и студентов за реалистическую живопись.

- А вот вас называют предтечей соц-арта за картину 1963 года "Русский поп-арт" с этикеткой водки "Московская". А это уже загон в лагерь концептуалистов ...  

- Ну не было там ничего от концептуализма. Что такое поп-арт, мы уже знали. Но мне неинтересно сказать: "А я теперь работаю в этом направлении". Я рисовал то, что видел: водку в России пьют и в праздники, и в дни скорби, и вообще каждый день. У меня есть картина "Старый поп-арт" с этикеткой "Старки". Но это о России, а не о Уорхоле.

- Слышали вы в свой адрес косвенные упреки в том, что работы монотонны, опять одно и то же - бараки, помойки, объедки, грязь ?

- Слышал. А почему к тенору не обращаются с пожеланием спеть баритоном? Я могу попробовать, но только это плохо получится. Мне нравится серый колорит. Я пишу свой портрет на фоне страны. Да, страна изменилась. Но я получил российский паспорт два года назад. У меня даже появилась жилплощадь в Москве. Может, мне удастся еще здесь пожить - и изменится стиль. Но из окна гостиницы "Метрополь" другие картинки не пишутся. У меня, по крайней мере.



Источник: "Культура", №47 (7660) 4-10 декабря 2008г.,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
08.11.2021
Арт

Вечные 90-е

Творчество Межерицкого - странный феномен сознательной маргинальности. С поразительной настойчивостью он продолжал создавать работы, которые перестали идти в ногу со временем. Но и само время перестало идти в ногу с самим собой. Ведь как поется в песне группы «Буерак»: «90-е никуда не ушли».

Стенгазета
28.07.2021
Арт

Внутренний фронт

Зангева родилась в Ботсване, получила степень бакалавра в области печатной графики в университете Родса и в 1997 переехала в Йоханесбург. Специализировавшаяся на литографии, она хотела создавать работы именно в этой технике, но не могла позволить себе студию и дорогостоящее оборудование, а образцы тканей можно было получить бесплатно.