Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

04.09.2005 | Просто так

Прогулки по выходным

Подобно Тому Сойеру, я долго гордилась тем, что видела дохлую кошку

Зимой в Марьиной Роще наметались сугробы в человеческий рост, к весне они утаптывались, и по ним легко было бежать в гости к подруге, которая жила в деревянном бараке сразу за деревянной синагогой. Летом двор синагоги был покрыт сочной травой, одуванчиками, а как было в других местах, я не помню. Лето полагалось проводить вне города. Почти все было деревянное, ветхое, покосившееся, кособокое и в общем убогое. Пыльное какое-то и серое. На нашей улице еще страшно дрались мальчишки из ремесленного, рядом был автобусный парк, куда они приходили на практику. Это даже и не драки были - просто налетала стая, и кого-то одного выбраковывала.

Однако и в этих выселках было нарядное и невероятно элегантное, как мне казалось, место - огромная площадь перед Театром Советской армии, дополненная сквером с сиренью.

Почти каждое воскресенье мы с мамой ходили туда гулять, и уже на подходе местность волшебно преображалась: куда-то девались чадящие грузовики и разбитые автобусы, теток с непокрытыми головами и в тапочках на босу ногу сменяли дамы в шляпках и туфлях на каблуках, небо из серенького, выцветшего, никакого, делалось голубым.

Мало того, что день становился ярким и воскресным - красивой и беззаботной делалась и моя совсем молодая мама. Даже огромная туша здания театра, в сечении, как известно, имеющего форму пятиконечной звезды, подбиралась, стройнела и молодела на глазах. Я не помню, чтобы на эти заветные прогулки с нами ходил кто-то еще - это было только наше с ней занятие, такая форма любви и дружбы.

Но один раз мы пошли гулять по направлению к театру с моей тетей Полей. Я ее называла тетей, но, по сути, она была мне двоюродной бабушкой - сестрой деда. Судьба ее была удивительна и типична одновременно. Красивая еврейская девушка из украинского местечка приехала в 20-е годы в Москву, училась, работала, жила вместе с братом. А брат этот, дядя Нема, славился повышенным вниманием к дамскому полу.

Ну и сами понимаете: не на всех же жениться - вот он и погорел, дядя Нема, в конце 30-х. А вместе с ним забрали и вовсе ни в чем не повинную Полю - как члена семьи врага народа.

Из лагерей она вышла, как все, в 50-х, поблекшая, постаревшая и почти слепая. Как-то пыталась устроить свою жизнь, но в основном жалась к нашей семье, во всяком случае, все мое детство прошло рядом с ней - мягкой, сдержанной и, несмотря ни на что, полной какой-то детской веры в жизнь и искусство.

Эпизод, который я пытаюсь описать, потом долгие годы проходил в семье под кодовым названием "дохлая кошка". В сущности, ничего и не случилось - просто, подходя с тетей Полей к любимому зданию, на зеленеющем первой травой склоне мы вдруг заметили что-то страшно-неподвижное, жалкое и маленькое. Тетя Поля быстро схватила меня за руку, и мы почти побежали на другую сторону, к парку. "Что такое?" - допытывалась я у нее. - "Да ничего, детка, просто дохлая кошка, ничего, не обращай внимания", - твердила она, а когда мы вернулись домой, быстро накапала себе что-то в рюмку, из которой бабушка пила валерьянку.

Прошло страшно сказать сколько лет. Тети Поли давно нет на свете, я ни за что уже не вспомню лица мальчика, с которым целовалась в девятом классе, я вообще многое не хочу помнить. А вот зеленеющий склон, маленькое серое пятно на фоне серой громады здания - это все я точно унесу с собой, туда, где, наверное, увижусь с тетей Полей. И тогда я спрошу ее: почему ее так напугала тогда эта дохлая кошка? Что ее так расстроило?  



Источник: "Политбюро",...11.2003,








Рекомендованные материалы



Имя розы

Однажды она спросила: «Ты ел когда-нибудь варенье из роз?» Ничего себе! Варенье из роз! Какой-то прямо Андерсен! Варенье! Из роз! Неужели так бывает? «Нет, - ответил я с замиранием сердца, - никогда не ел. А такое, что ли, бывает варенье?» «Бывает. Хочешь, я привезу тебе его в следующий раз?» Еще бы не хотеть!


Грибной дождь

Можно, конечно, вспомнить и о висевшем около моей детской кроватки коврике с изображением огромного ярко-красного гриба, в тени которого, тесно прижавшись друг к другу, притулились две явно чем-то перепуганные белочки. Что так напугало их? Коврик об этом не счел нужным сообщить. Одна из первых в жизни тайн, навсегда оставшаяся не раскрытой.