Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

16.01.2007 | Просто так

За тех, кто в пути

Гурманам помогает в выборе новых точек страсть к кулинарной экзотике

Добираться из одной точки земного шара в наши дни все сложней и сложней. Многие отпраздновали новый год в пути,    не успев добраться вовремя  до дружеского застолья. Особенно часто попадают в подобные ситуации эмигранты: каждый новый год напоминает им, сколько лет назад они расплевались   с собственной родиной, с прежним кругом друзей. Став однажды безродными космополитами, эти   перекати-поле  уже не могут остановиться, и  отмечают  каждый новый год в новом месте.  Пресытившийся ум вечного путешественника мечется в выборе, но новых стран на карте мира с годами становится все меньше. 

Гурманам помогает в выборе новых точек страсть к кулинарной экзотике. 

Какие только страны  и блюда  не перепробовал Александр Дольберг  с тех пор, как  в хрущевские времена, студентом Московского университета, он сел на метро в Восточном Берлине, переехал   в Западный (Берлинской стены тогда еще не было), и попросил там политического убежища. «Этот проститутка Дольберг!» отозвался о нем Хрущев.  Истинный гурман, действительно, не может хранить верность одному блюду  в принципе.

Отмечая конец второго тысячелетия, Дольберг  оказался однажды в богом забытой мексиканской деревушке. В этой месте, по слухам, готовили невероятным способом дикого кабана с особым экзотическим острым соусом. Время приближалось к полуночи, когда Дольберг  добрался до главной площади, где стоял мангал с этим самым вепрем. Вокруг него толпились местные.

Они отрезали по куску мяса, куда-то макали и жевали энергично. Периодически они загадочным образом похлопывали себя ладонью вокруг рта. Когда Дольберг приблизился, он понял в чем дело: рядом с вертелом стояла огромная миска – в ней шевелилась куча огромных живых муравьев. В миску с муравьями макали мясо вместо острой приправы. Когда незадачливый муравей  выползал изо рта, его загоняли обратно хлопком ладони.

Дольберга стало тошнить. Сортир располагался наверху, куда  нужно было взбежать  по шаткой лестнице. Закончив ритуал, он спустил воду и  попытался открыть дверь. Дверь не открывалась. Ручки в двери не было. В этом момент унитаз стал переполняться. Все шло обратно.  Дольберг встал на унитаз и высунулся   из окна. Стал звать на помощь. Но как только он залез на стульчак,  вся сортирная будка стала раскачиваться. Что-то треснуло. Пол перекосился. Когда он высунулся из окна, ему стало ясно, что хлипкая сортирная постройка  нависает над одноколейкой.  И тут он услышал гудок паровоза. И стук колес. Приближался поезд. Дольбергу представилось, как, вместе с унитазом и его содержимым, он  летит вниз, под колеса поезда. Сплошной фрейдизм.

Впервые в жизни он задумался: «А стоило ли так рваться на Запад?»  Но мы задаем существенные вопросы лишь тогда, когда ответы на них уже невозможно услышать. 

В случае с Дольбергом, из-за перекошенности помещения сортира, дверь открылась сама. Он вовремя успел к новогоднему мексиканскому столу с диким кабаном  и муравьями.  Из двух нулей в двухтысячные годы.  Выпьем за тех, кто был заперт под новый год в сортире.



Источник: "Новое время", 2000,








Рекомендованные материалы



Имя розы

Однажды она спросила: «Ты ел когда-нибудь варенье из роз?» Ничего себе! Варенье из роз! Какой-то прямо Андерсен! Варенье! Из роз! Неужели так бывает? «Нет, - ответил я с замиранием сердца, - никогда не ел. А такое, что ли, бывает варенье?» «Бывает. Хочешь, я привезу тебе его в следующий раз?» Еще бы не хотеть!


Грибной дождь

Можно, конечно, вспомнить и о висевшем около моей детской кроватки коврике с изображением огромного ярко-красного гриба, в тени которого, тесно прижавшись друг к другу, притулились две явно чем-то перепуганные белочки. Что так напугало их? Коврик об этом не счел нужным сообщить. Одна из первых в жизни тайн, навсегда оставшаяся не раскрытой.