Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

20.07.2005 | Интервью / Литература

Наши в Лондоне

Юлий Дубов: «Где бы человек ни жил, он всегда живет примерно одинаково»

Юлий Дубов не смог приехать в Москву на презентацию своего нового романа «Меньшее зло», вышедшего недавно в издательстве «КоЛибри». Вот уже два с половиной года Юлий Анатольевич живет в Лондоне, где ему было предоставлено политическое убежище. Накануне выхода книги корреспондент «Огонька» Галина Юзефович отправилась в Лондон для того, чтобы прогуляться в компании опального бизнесмена и узнать, как ему и прочим нашим соотечественникам живется на земле туманного Альбиона.

Бизнесмен и беллетристДо начала девяностых Юлий Дубов занимался наукой – работал в академическом институте, успешно защитил докторскую диссертацию... Однако потом деньги в этой сфере окончательно иссякли, и Юлию Анатольевичу, как и многим его коллегам, пришлось переквалифицироваться. Слава богу, Борис Березовский, знавший Дубова чуть ли не с институтских времен, предложил  ему солидный пост в «Логовазе». Так началась карьера Дубова-бизнесмена. Работа в непосредственной близости от олигарха обогатила бывшего ученого таким количеством впечатлений, что держать их в себе оказалось решительно невозможно. Так на свет появился роман «Большая пайка», легший в основу знаменитого фильма Павла Лунгина «Олигарх». Сам Дубов убежден, что именно успех этого фильма и привлек к нему пристальное и неблагожелательное внимание властей. Вскоре после выхода «Олигарха» на экраны Дубову было предъявлено обвинение в краже двух тысяч автомобилей «Жигули», повлекшее за собой вынужденную эмиграцию писателя-бизнесмена из России в Англию.

- Вы оказались в Англии не по своей воле. Как, ностальгия не мучает?

- Если коротко, то нет. Как-то, когда я еще только переехал в Лондон, ко мне зашел в гости Березовский, начал рыться в компактах с музыкой. Посмотрел, нашел пластинки бардов, Окуджаву – то, что я любил и слушал с юности – и говорит: «Ты что? Здесь это слушать нельзя». Я спрашиваю: «Совсем никогда?» «Первые два года – точно нельзя. Будешь слушать – сойдешь с ума. А потом, когда привыкнешь – пожалуйста». И вы знаете, он оказался прав. Прошло два с половиной года, и сегодня я слушаю все эти записи с удовольствием, но без ностальгии. И со всем остальным - примерно то же самое.

Вообще, если отвлечься от высокопарностей, то родина - для меня по крайней мере, - это прежде всего узнаваемая и обжитая мною среда, мой собственный микро-мир. Знакомые места, лица, маршруты, кафе, магазинчики… Этим всем я здесь потихоньку обрастаю. В пивных люди начали здороваться, рассказывать что-то про свои семьи.  А ведь тоскуешь прежде всего именно по кокону вокруг. Есть кокон – остальное наладится.

Мы сидим на скамейке в Сент-Джеймском парке. Парк этот, если верить Дубову, представляет собой подлинный символ русско-английской дружбы. Дело в том, что здесь живут единственные в Лондоне относительно дикие пеликаны — далекие потомки пеликанов, присланных некогда в подарок королю Карлу Великому русским царем Алексеем Михайловичем. Нам повезло – мы увидели сразу трех представителей этой древней фамилии, с истинно аристократическим величием клянчивших хлеб у немногочисленных в это время года туристов.

- А прочие русские эмигранты? Для них ностальгия – вещь типичная?

- Это трудно увидеть. Русские здесь бывают двух видов. Одни сбиваются в стайки, другие – нет. Те, которые не кучкуются, как правило работают в международных компаниях, общаются в англоязычной среде, и их уже через какой-нибудь год после приезда в Лондон не отличишь от англичан. С остальными чуть сложнее. Скажем, приезжает сюда какой-нибудь наш соотечественник с пятьюдесятью тысячами фунтов в кармане и с твердым намерением стать англичанином. Недельки через две он понимает, что его пятидесяти тысяч надолго не хватит, и придумывает себе здесь какой-нибудь бизнес – скажем, начинает квасить творог. Постепенно этот бизнес обрастает сотрудниками, партнерами, покупателями – чаще всего тоже русскими, потому что с ними нашему предпринимателю легче иметь дело. Так вот и образуется своего рода мини-Россия, в которой люди живут примерно так же, как в большой России, и особой тоски по родине не испытывают. Экранный образ эмигранта с неизбывной тоской во взоре и песней про русское поле на устах пока что мне не попадался.

- А вообще, в Лондоне русских много?

- Официально община никак не оформлена (в отличие, кстати, от практически всех других диаспор), но по неофициальным оценкам – порядка 250 тысяч. Две русские газеты, две православные церкви, а еще магазины, кафе…

- И кто все эти люди?

- Да люди, как люди. Как везде. Когда меня спрашивают «Как вы, русские, тут живете?» или «Русские в Лондоне – какие они?», я теряюсь. Каждый тащит с собой на новое место ворох традиций и привычек,  и потому где бы человек ни жил, он всегда живет примерно одинаково. Кто в Москве главным образом дома сидел – тот и здесь сидит. Кто по дискотекам ходил – ходит на дискотеки. Меня вот приняли в писательский клуб, чем ужасно горжусь, так мы с женой туда ходим. Ну, а если говорить о материальном благополучии, то в Лондоне представлены абсолютно все слои. Легче всего судить по подносу для пожертвований в местной православной церкви – кидают и монетки по два пенса, и купюры по пятьдесят фунтов.

- Кстати, о церкви. Как сложилось, что вы, человек, фактически изгнанный с родины нынешней властью, являетесь прихожанином РПЦ, которая, как известно, полностью лояльна по отношению к путинскому правительству?

- Лояльность по отношению к путинскому правительству меня интересовала существенно меньше чем то, что владыкой в храме Успения Божьей матери и Всех святых был Антоний Сурожский - я еще успел застать его в живых. Правительства приходят и уходят, а владыка Антоний остается.

- А какое-то общение русских прихожан во время службы или после нее происходит?

- Во время службы – нет. Церковь точно не является русским клубом. По воскресеньям, после службы, бывают обеды для прихожан –  там, скорее всего, и происходит какое-то неформальное общение. Но мы с женой на эти обеды не ходим – предпочитаем обедать дома и вдвоем. 

- А какие-нибудь наши именитые соотечественники в церкви бывают?

- В церкви я не особо озираюсь по сторонам. Однажды видел там Березовского, он приходил на беседу с владыкой Антонием.  

- А вообще, есть ли в Лондоне какая-то специфически русская светская жизнь? Где, скажем, могут встретиться Березовский с Абрамовичем?

- На улице. Больше – нигде. Я вот, например, изредка Романа на улице встречаю.

- И что, здороваетесь?

- А как же. Здравствуй, Бим. - Здравствуй, Бом.

Бывают, правда, так называемые «русские балы». В прошлом году, на старый новый год, был один такой, на который мы ходили. Мероприятие оказалось очень своеобразное. Приехали потомки русских эмигрантов первой волны из разных стран. Это с одной стороны, а с другой – характернейшие наши нувориши из мелких и средних. Мужчины в смокингах, дамы – в мехах, я и сам по такому случаю смокинг напрокат взял. Сначала пели российский гимн – на музыку Александрова, с нынешними словами, все восемь куплетов с припевом. Все стоят. Потом пели английский гимн, все куплеты – тоже все стоят. Потом начали какие-то речи говорить – опять все стоят. В общем, танцев мы не дождались – ушли раньше. И, похоже, слава Богу – мне потом жена рассказала, что в самый разгар всего этого благолепия ей встретились две дамы, которые что-то не поделили и подрались.

Грин-Парк, по которому мы проходим в этот момент, знаменит тем, что в нем не растет ни единого цветка — сплошной зеленый газон. Даже мать-и-мачеху, противу всех правил вырастающую здесь по весне, выкорчевывают без всякой жалости. Но так было не всегда: по легенде, расскзанной Дубовым, именно здесь любвеобильный король Карл II (тот самый, с пеликанами) собирал цветы для своей любовницы, жившей неподалеку, на другой стороне Пикадилли. Эта привычка так огорчала королеву, что та распорядилась извести в парке все цветы. С тех пор он и стал Грин-Парком — самым зеленым парком в Лондоне.

- А с кем вы здесь общаетесь в повседневной жизни?

- Как-то Березовский, у которого очень широкий круг общения,  нас взял на концерт в Виндзорский замок, где мы познакомились с разными интересными людьми, в том числе и королевской крови. Но вообще-то у меня с этим все попроще – кто-то из знакомых приезжает из Москвы, кое с кем общаемся внутри нашей «преступной группировки», с ребятами в офисе, само собой. Потихоньку начали появляться приятели среди англичан. Вот, например, есть у нас одна знакомая оксфордская чеховедка - Рози. Я как-то раз устроил для нее и для ее друзей настоящее русское чаепитие в дореволюционном стиле. Попросил прислать из Москвы настоящий самовар с настоящей трубой, розина мама нарвала в саду смородинового листа, розин папа принес мне того, из чего можно было сделать дрова, я все это раскочегарил, заварил чаю, они выпили и сказали «Very nice».

- А какие-нибудь традиционные русские развлечения – грибы, баня, русское телевидение?

- Русское телевидение здесь смотрят мало – первое время, когда это только стало возможно, все его себе подключили, но потом как-то очень быстро надоело. Так что сегодня российские каналы смотрят главным образом старики – вот и мы себе тарелку поставили.

Что касается грибов, то по грибы мы с Березовским как-то раз сходили. Дело было так. Я только-только в Лондон переехал, как раз осень была, и жена еще ко мне не перебралась. Звонит мне Березовский и спрашивает: «По грибы пойдем?» Я обрадовался, говорю - конечно. «А сапоги у тебя резиновые есть?» У меня их, естественно, не было. «Ну, ничего, - говорит, - организуем». Через час перезванивает: «А телогрейка есть?» Откуда? «Что ж ты сразу не сказал? Ладно, найдем. Завтра в шесть утра мы за тобой заедем». Вскоре приезжает рассыльный из магазина, приносит пакет с резиновыми сапогами и телогрейкой – ну, как в Англии понятие «телогрейка» понимают. На следующий день сижу в сапогах и телогрейке, жду. В шесть никого нет, в семь нет, в восемь, девять, десять – нет. В одиннадцать приезжает машина. Я в нее сажусь, едем час в неизвестном направлении. Приезжем, вылезаем из машины, садимся в маленький самолет и час летим. Прилетаем, вылезаем из самолета, пересаживаемся в вертолет, еще час летим. Уже стало интересно. Вертолет садится в лесу, нас ждут два джипа – мы в Шотландии. Приезжаем в замок, и тут выясняется, что в замке живут одиннадцать человек, дело к ужину, а ужинать в этом замке принято в костюмах и галстуках. А я, заметьте, в телогрейке и резиновых сапогах. Березовский кому-то начинает лихорадочно названивать, и через два часа мне привозят костюм (кстати, сейчас я как раз в нем). Но ботинок не привозят, так что к ужину я иду в костюме, выпустив брюки поверх резиновых сапог. Естественно, после ужина уже ни за какими грибами мы не идем, а идем за ними с утра. И вот тут я увидел, как собирают грибы в Англии. К нам был приставлен специально обученный человек, который время от времени говорил: «Сэр, мне кажется, вот под этим деревом должен быть гриб». И ни разу не ошибся. Таким образом мы часа за полтора набрали два лукошка грибов и вернулись в замок, где Березовский наш улов очень быстро рассортировал на две кучки. «Эти, - говорит, - пожарьте со сметаной, а эти – сварите с перловкой». Сметану хозяева еще как-то стерпели, а вот при слове «перловка» изменились в лице. Но тем не менее что-то придумали, и к ужину нам подали грибной суп с самой настоящей перловкой. Так вот мы с Березовским сходили за грибами.

Русскую баню в Лондоне пока что не построили, приходится довольствоваться сауной. Я довольно регулярно наблюдаю группу соотечественников в спортклубе, в который хожу. На тренажерах их нет, в бассейне тоже – курсируют исключительно между сауной и комнатой отдыха. И все время при этом жутко ругают англичан за идиотизм – дескать, приделали бы рядом с дверью в сауну кнопку, чтоб пиво холодное заказывать – огромные бабки могли бы зашибать, а у них, недоумков, толку не хватает. Кстати, один раз я видел замечательную сцену с их участием. К этим ребятам приехал как-то из России их друг, и они с ним явно накануне крепко перебрали. Однако на стиле их поведения в клубе это никак не сказалось – точно так же бегают  в сауну – из сауны. А другу, похоже, с перепою плохо, но от товарищей он не отстает. А те для разнообразия перестали костерить англичан, и ругают своего Васю – и здоровье-то он свое не бережет, и пахнет от него неприятно - перегаром. Вася терпел, терпел, а потом, устав от инвектив в свой адрес, проделал следующее: открыл огромную, как в фильме «Мумия», пасть, вставил в нее фен и включил. Видимо, проветрить решил. 

- И как реагировали англичане?

- Удивились, конечно, но виду не подали. У них privacy – это святое: если человек хочет, чтобы у него внутри было тепло и сухо, это его право.

Идем по Пикадилли. Пикадилли — безусловно, главная торговая улица Лондона. Прямо на ней располагаются самые главные магазины города: шикарная бакалея Fortnum & Mason (аналог московского Елисеевского гастронома) — здесь принято покупать сыр, джем, чай и шоколад; самый большой музыкальный магазин Virgin; а буквально за углом, на Риджент-Стрит, разместился знаменитый Hamleys – огромный и совершенно необычный магазин игрушек.

- А как вообще складываются отношения русских с англичанами и вообще со всем английским?

О, очень по-разному. Наиболее распространенное отношение – наши хотят, чтобы страна была как Англия, а сами они при этом были хозяевами, как русские. Однажды я в православной церкви стал свидетелем такого разговора: англичанка-прихожанка сделала замечание - что совершенно нетипично - одному нашему соотечественнику, который сидел во время литургии развалившись, нога на ногу. А он ей в ответ: «Уйди, дура, я у себя дома». Пару раз мне доводилось слышать заявления в том духе, что, дескать, если что не так, завтра здесь будут наши танки – причем говорят, что это веяние последних лет, в 90-е такого не было. А вот сравнительно недавно меня совершенно потряс один мой друг. Он – чеченец. Мы с ним гуляли в августе по Гайд-Парку, а в августе Гайд-Парк, как вороньем, покрыт женщинами-мусульманками в черных хиджабах – почему-то они именно в это время всегда в Лондон в больших количествах приезжают. Друг мой смотрит, смотрит и вдруг говорит: «Совсем эти англичане с ума сошли. Ну как такое можно позволять? Я бы на месте английского правительства запретил ходить по Лондону в таком виде. Приехали в приличное место – ведите себя соответственно». Я, пораженный, спрашиваю: «Ты что такое говоришь? Ты что, хочешь, чтобы в Англии стало, как в России?» А он отвечает: «Россия – это одно, а Англия – совсем другое. Англия - ее беречь надо». 

Пройдя по Пикадилли, сворачиваем на Джермин-Стрит — подлинную Мекку всех модников. Именно здесь шьют самые английские костюмы и рубашки, здесь же находится и самое знаменитое в мире обувное ателье. За пару тысяч фунтов с вас снимут мерку, изготовят болванку, после чего вам нужно будет только время от времени звонить и говорить что-нибудь вроде: «Я бы хотел заказать зеленые лаковые ботинки». И ровно через две недели где бы вы ни находились вы получите зеленые лаковые ботинки, сшитые точнехонько по вашей мерке. Дубов рассказывает, что уже переселившись в СССР, Ким Филби звонил в эту мастерскую и заказывал обувь у своего любимого мастера.

- А англичане как относятся к русским?

- С пониманием. У меня вот недавно была совершенно замечательная история. В Лондон с визитом приезжал президент Путин, и по этому поводу случилось небывалое: накануне его приезда люди из службы безопасности проверяли маршрут следования кортежа, для чего перекрыли улицу Найтсбридж. А я как раз по Найтсбриджу хожу на работу. Конечно, я в тот день домой пришел позже обычного, обиделся и назавтра сказал нашему консьержу в офисе: «Какое ужасное безобразие, вот завтра приедет президент Путин, я пойду и кину в него помидором». На следующий день прихожу на работу – у меня на столе тарелка, а в ней четыре огромных помидора. Я зову консьержа, спрашиваю – что это? «Сэр, вы же вчера сказали, что хотите бросить помидором в президента Путина. Это лучшие английские помидоры, особый сорт, но я бы хотел обратить ваше внимание, что если вы станете бросать в господина президента такими большими помидорами и попадете, вы можете нанести ему серьезную травму, так что я бы вам порекомендовал использовать помидоры-черри».

- Раз уж речь зашла о президенте, в ваших романах – и в «Большой пайке», и в «Меньшем зле» - Федор Федорович Рогов (двойник Путина) персонаж весьма симпатичный. И это при том, что фактически именно Путин вынудил вас покинуть Россию. Почему так? Считаете неправильным сводить личные счеты на литературном поле?

- У Федора Федоровича своя логика существования, своя жизненная история, свой характер, да и живет он не в Кремле, а у меня в книге. Я ведь роман писал, а не воевал с Путиным. Драться будем в другом месте и в другое время. А если уж говорить о Путине, то жизнь вообще устроена непросто, она многоцветная. Есть такая история. Много лет назад у нас были проблемы с одним из логовазовских объектов в Питере – из-за какого-то формального пустяка  никак не могли оформить землю. Я устал от всего этого, прихожу к Березовскому и говорю – так и так, что посоветуешь? Он отвечает – а ты позвони Володе Путину. Путин тогда был замом у Собчака. Я позвонил, пригласил его пообедать - он согласился. И так получилось, что мы с ним оба приехали в ресторан на полчаса раньше назначенного срока. И пока мы ждали, я, естественно, изложил ему суть проблемы. Путин выслушал, сказал – да, конечно, что-то наши дурят. Позвонил кому-то, обо всем договорился, сказал, что больше у нас проблем не будет. После чего встает и говорит: «Ну что ж, очень рад был видеть, до свидания». Я удивился, говорю – а как же обед? А он отвечает: «Видите ли, вы меня позвали обедать, а говорить стали о делах. С делами я вам помог, а обедать теперь с вами не могу - уж извините». Признаться, тогда это произвело на меня сильное впечатление – я таких чиновников отродясь не видел, чтоб не только денег не попросил, но даже и от обеда отказался! Это впечатление сохранилось, хотя, после всего, что произошло, никаких дополнительных добрых чувств я к Путину испытывать не могу. 

- Кстати, сегодня вы не жалеете, что тогда поддержали Путина на президентских выборах?

- Как ни странно, нет. Ни я, ни, что еще более удивительно, Березовский. Сдается мне, что если бы тогда к власти пришел не Путин, а Примаков, мы бы с вами здесь сейчас не разговаривали. 

- И последний вопрос. Вы уже довольно давно живете в Англии. Если бы вам нужно было бы описать свое отношение к этой стране в нескольких словах, что бы вы сказали?

- Когда я был маленьким, я очень живо себе представлял, что приеду я в Англию, выйду на улицу в цилиндре, подзову полицейского, дам ему шиллинг и попрошу остановить кэб, чтобы поехать в клуб. Цилиндра у меня нет, шиллинги из употребления вышли, да и никакой полицейский тебе за кэбом не побежит. А ощущение, что все это есть, осталось.



Источник: «Огонек», № 09, 03. 2005,








Рекомендованные материалы



«Я подумала: ради «Крока» я этот стыд переживу… А потом – приз».

Gомню, как я первый раз попала в Детский мир на Лубянской площади. Ощущение, что ты прям в сказку попал: уххххтыыыы, так классно! У нас в городе такого разнообразия не было. Я запомнила не игрушки, а какой-то отдел, где продавали восковые овощи всякие, яблоки, вот это всё для художников. Какое сокровище! Там краски! Вот это всё, что мы доставали непонятными путями, кто-то с кем-то договаривался, чтобы откуда-то привезли. Дефицит же был.


«Перед церемонией мы очень волновались, нас все пугали: возьмите еды, не пейте, поешьте…»

Когда мы ехали, был ливень огромный: мы только собрались все, нарядились, накрасились, выходим во двор - и вдруг ливень. Но мы приехали, и все было уже подготовлено, красная дорожка со всеми фотографированиями, официальный человек от Академии нам помог пройти и сказал: наслаждайтесь, можете здесь провести сколько угодно времени. Это было как-то вдруг приятно, расслабленная атмосфера, совсем не такая, как мы ожидали.