Авторы
Книга недели

Рисунок Лизы Ольшанской . РУБРИКА ВРЕМЕННО ЗАКРЫТА Авторскую рубрику "Книга недели" ведет книжный обозреватель Галина Юзефович: А появляется ли столько хороших книг, чтобы писать о них с какой бы то ни было жесткой периодичностью? Этот вопрос рано или поздно непременно приходит в голову главным редакторам всех без исключения изданий, да, честно говоря, и не им одним. На протяжении многих лет прочитывая не менее пяти книг еженедельно (те, которые просто держишь в руках, пролистываешь и проглядываешь, в счет, естественно, не идут), я, как мне кажется, заслужила право высказаться по этому вопросу. Так вот, я уверена, что вне зависимости от сезона, погоды и политических тенденций каждую неделю появляется по меньшей мере одна книга, достойная упоминания. Именно об этих еженедельных открытиях я и буду рассказывать читателям «Стенгазеты».


Не только «Дневник Анны Франк»

В любой ситуации больше шансов выжить и спастись у человека, дух которого не сломлен, который несмотря ни на что видит в своей жизни смысл, не утратил способности радоваться каждой убогой мелочи (вроде возможности перед сном спокойно заняться уничтожением вшей) и различает красоту среди любого ужаса. Умение превратить свою душу в надежный бастион защищает лучше, чем физическая сила; и хотя не всем по силам нарастить мощные мышцы, обрести убежище в собственной душе может каждый.


Безжалостно к себе и к читателю

«Посмотри на него» Анны Старобинец — важнейшее высказывание на тему, о которой у нас никто и никогда не говорил вслух, и обязательное — травмирующее, но вместе с тем и врачующее — чтение для любой женщины, а также для любого мужчины, живущего с женщиной и подумывающего иметь от этой женщины детей.


Автобиографии, которые вам больше скажут о вас, чем об авторах

«История одного немца» — это попытка с одной стороны объяснить, почему с Германией произошло то, что произошло, а с другой — честный и болезненный рассказ о той трагической дуэли с властью, на которую оказался обречен самый обычный, негероический человек, желающий защитить от ее вмешательства жалкий пятачок своей частной жизни.


Шишкин, Афлатуни и израильский Довлатов

Тексты, вошедшие в книгу, это стопроцентный, узнаваемый Шишкин, со всеми непременными его свойствами. Главное из них, пожалуй, состоит в том, что его тексты постоянно тянет почитать вслух. Их всегда хочется цитировать или на худой конец просто проговаривать про себя, обкатывая каждое слово на языке.


Есть ли жизнь после Non/fiction?

Борьба темных и светлых джиннов, крупнобюджетные катастрофы (чего стоит одно только явление вселенского зла в виде джинна Зумурруда верхом на летающей урне) и эффектная победа сил добра в финале — у любого другого автора этот сюжет превратился бы в основу для крепкого комикса (для разнообразия с элементами ориентальной экзотики). Однако для Салмана Рушди он становится всего лишь оболочкой — эдакой рамкой наподобие истории про умницу Шахерезаду и жестокого султана Шахрияра...


Преодолеть пространство боли

Вроде бы, описание романа как «тяжелого» и «душераздирающего» вполне оправдывает себя, однако если бы этим ценность «Маленькой жизни» исчерпывалась, вопросы неизбежно возникли бы к его «потрясающести». Делать читателю больно — умение, спору нет, важное, но все же не самодостаточное — больно должно быть зачем-то или на худой конец почему-то.

больше материалов
Рейтинг@Mail.ru